Трощейкин- Сергей Чонишвили Любовь- Марина Зудина(Театр Табакова) Вера- Наташа Швец Антонина Павловна- Александр Семчев Ревшин- Игорь Верник Барбошин- Фёдор Лавров ,Сергей Сосновский Мешаев- Валерий Трошин Вагабундова- Ольга Барнет Марфа -Роза Хайруллина(Театр Табакова) Шель -Андрей Давыдов Куприков- Филипп Янковский Шнап- Дарья Мороз Дядя Поль -Павел Ващилин Тётя Женя- Ольга Литвинова Писатель- Ростислав Лаврентьев Николадзе -Яна Осипова -------------------------------------------------------------------------------- Режиссёр — Константин Богомолов Художник — Лариса Ломакина Художник по свету — Дамир Исмагилов Помощник режиссёра — Ольга Рослякова
Отправлено: 08.03.15 19:55. Заголовок: Изменения в репертуа..
Изменения в репертуаре
24 марта на Основной сцене вместо спектакля «Событие» состоится спектакль «Юбилей ювелира». Билеты действительны. Желающие вернуть билеты в кассы театра могут сделать это до начала спектакля. Справки по тел. +7 (495) 646-3-646 и +7 (495) 692-67-48.
Отправлено: 10.03.16 20:11. Заголовок: Людям, которым не да..
цитата:
Людям, которым не дарят цветов
Перед началом спектакля на закрытый занавес проецируется лицо ребенка. Оно неброско, но тревожно-притягивающе. Лицо ничего не выражает, его владелец настолько мал, что даже пол определить сложно, но оно приковывает взгляд. Вы можете отвлечься, посмотреть в другую сторону, забыть о занавесе, но ваши глаза все равно будут искать, им будет нужно натыкаться на это лицо, от которого веет близостью некой беды, трагедии, катастрофы. С началом действа лицо уходит на задний план, разместившись на боковой стене. Вы увлекаетесь спектаклем, взгляд уже не ищет этот раздражитель, но вы знаете, что лицо ребенка здесь, оно никуда не делось. Теперь оно создает эффект присутствия. В разговорах героев периодически всплывает образ умершего мальчика. Говорят о нем редко, однако лицо на стене молчаливо, но очень красноречиво на протяжении всего действия напоминает зрителю, что умерший ребенок незримо всегда здесь. Он важен. Не забывайте о нем. Лицо ребенка неподвижно висит на стене, а спектакль идет. Режиссер и автор обманывают принцип трех единств. Фактически действие с одной сюжетной линией происходит в одном помещении и развивается в один день. Но над сценой мы видим надстройку, где расположена улица. По ней изредка проходят актеры, играющие гостей, большую часть времени сидит старик, появляются разбитые жизнью дети улиц. Но именно на этой мало изменяющейся, практически немой сцене рождается вторая сюжетная линия, та самая катастрофа, к которой подготавливает нас лицо на занавесе. И эту трагедию мы все прекрасно знаем. Во втором акте на витрине ломбарда один из гостей рисует звезду Давида белой краской. Рядом с этой меткой становится сестра главной героини. Она, вульгарно одетая, с каменным лицом замирает на условном втором этаже, выставив ногу вперед. И кажется, что развязка происходит не внизу, среди разговоров героев об их малозначимых проблемах, а здесь, наверху, в этой молчащей синей полутьме. Лицо ребенка на стене меняется: на нем появляются страшные раны. В течение всего действия оно все больше притягивает к себе взгляд. Постепенно тревога растет, пока вместе с появлением ран на лице не перерастает в открытую угрозу. Последние фразы на основной сцене, которые вроде бы должны приносить облегчение, лишь накаляют ситуацию, связывая происходящее внизу с тем, что изображено наверху. На сцену с улицей опускается синий, полупрозрачный экран, выделяя звезду Давида, делая ее белизну обжигающей. Горят и раны на лице ребенка. Актеры замирают. И в этой немой агонии рождается истинный смысл пьесы: герои, увязшие в ничтожных проблемах, не заметили, как к ним вплотную подошла настоящая беда, общечеловеческая трагедия. И, подтверждая эту мысль, на экране сверху начинает проигрываться ролик, в котором фигурируют замученные дети. Цвета на видео яркие, теплые, но менее жутким оно от этого не становится. Напротив, цветность ролика позволяет гармонично вписать в него уже знакомое нам изуродованное лицо на экране сбоку. Оно вновь выходит на первый план, но уже не как предчувствие беды, а как символ вполне определенной трагедии. Круг замкнулся. Очевидно, что режиссер и актеры получили полагающиеся им за работу почести и лавры, но поблагодарили ли мы должным образом людей, создавших, возможно, важнейшую составляющую этого спектакля - атмосферу? В зале раздаются аплодисменты. Свои негромкие хлопки я дарю вам, господа художники.
Гастроли ведущего театра страны МХТ им. Чехова в Санкт-Петербурге начались с постановки известного театрального режиссёра Константина Богомолова "Событие" по одноимённой пьесе В. В. Набокова. "Событие" - это спектакль-перевёртыш, где неприметные поначалу сюжетные линии выходят на первый план и оборачиваются главным смыслом постановки. Это история о том, как, зациклившись на собственных мелких проблемах, люди пропускают события настоящие, как, опасаясь фантомных страхов, мы часто не замечаем настоящей опасности, несущей разрушение на глобальном уровне.
Германия, 1937 год. Дом русского художника-эмигранта Алексея Максимовича Трощейкина (Сергей Чонишвили), где царит атмосфера раздражения и неприязни, а Любовь осталась только в имени его жены в исполнении Марины Зудиной. Супруги продолжают жить вместе по инреции, существуя каждый в своём мире, не вызывая зрительских симпатий и никакого сочувствия. Это не семья, разрушающаяся от взаимонепонимания, это имитация семьи... Но вдруг эту семейную рутину будоражит весть об освобождении из тюрьмы бывшего любовника жены Барбашина, угрожавшего убить обоих, получив свободу. И в доме поселяется страх, обличающий истинный характер героев. Помимо частых звонков в дверь, атмосфера нагнетается беспрерывным громким стуком часов, равнодушно отмеряющих оставшуюся жизнь, и завороженная публика в ожидании развязки строит возможные варианты исхода событий: будет ли реванш? Спасутся ли герои? С кем останется Любовь?.. Но ожидаемого "события" не происходит. Барбашин уехал и решил начать новую жизнь. "Ружьё дало осечку"... Этой историей бы ограничились заурядные режиссёры, но не Богомолов и его команда. Спектакль начинается кадрами хроники из истории зарождающегося фашизма: идейновоодушевленные, весело марширующие отряды солдат, беспечно танцующие и счастливые жители...Всё это происходит за окнами дома, где живут Трощейкины. Художник Лариса Ломакина «построила» над квартирой пустынную улицу, где течет повседневная жизнь. На пороге ломбарда на протяжении всего спектакля сидит старик в ожидании посетителей, но не дождавшись никого, уходит...уходит в вечность. И пока герои трясутся в напрасном страхе перед фантомом, мир за окнами их дома катится в бездну мировой катастрофы. Бездушная женщина с белым, как маска, лицом (Дарья Мороз), белой краской выводит на витрине ломбарда звезду Давида и надпись рядом "JUDE". И то, что выглядело комической историей одной семьи из маленького немецкого городка, оказывается безмолвной историей старого еврея-ростовщика, последними днями которого станут кадры хроники из гетто, завершающие "Событие". Уверена, что голова ребенка, покрытая трупными пятнами, еще долго будет всплывать в памяти зрителей, напоминая о последствиях отстранённости, безучастности и бездействия. Актерская игра выше всяких похвал. Приятно видеть, когда артисты кино и телевидения честны и бесподобны на сцене.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума