Отправлено: 11.02.07 23:46. Заголовок: Что написано пером

В 2000-м году состоялся писательский дебют Сергея —
вышел в свет сборнник "Незначительные изменения".
В 2003 году выходит вторая книга "Человек-поезд".

 Отправлено: 11.02.07 23:48. Заголовок: Re:

Жизнь, протекающая тайно

Сергей Чонишвили, "Незначительные изменения". М., Рутена, 2000 год

Книга артиста способна наперекор своему названию произвести значительные изменения во взгляде на ее автора, известного широкой аудитории даже не столько своими театральными работами, сколько участием в телесериале "Петербургские тайны", а более того, своим голосом, озвучившим многочисленные рекламы и зарубежные фильмы. Книга Чонишвили - убедительный ответ скептикам насчет совместимости актерского творческого здоровья с масс-медийными "низкими истинами".

Доказательство того, что такая совместимость возможна и не создает для настоящего таланта опасности разменяться по мелочам. Привычному зрительскому восприятию известной персоны эта книга, пожалуй, позволит приоткрыть завесу ее "другой жизни", той самой, которую чеховский Гуров называл "протекавшей тайно", но "настоящей" и "самой интересной".

Свое пристрастие к писательству Чонишвили называет "неизлечимой болезнью", симптомы которой - "избавление от собственных мыслей путем перенесения их на бумагу и оформления в некоторую литературную фазу". Так вот, содержанием "фазы", оформившейся в его первую книжку, явились прозаические и поэтические опыты, охватывающие период последних, с 1992 года, лет: повесть "Незначительные изменения", стихотворные циклы "Попытки стихосложения", "Медицинская карта", "Стихи из мусорной корзины", поэмка "Сюжет", цикл рассказов "Маргинальные люди". Естественно, главной темой литературных экзерсисов лицедея становится самокопание: имеет ли он право называть себя "актером в истинном смысле этого слова". А истинность сего смысла для Чонишвили в том, что "его профессия - это диагноз его душевного состояния. Его жизнь - это непрекращающаяся борьба за существование, требующая постоянных доказательств на право быть лучшим среди лучших..."

В таковой творческой установке живет герой повести, давшей название всей книге. Предпослав этой повести эпиграф из "Тропика Рака" Генри Миллера - о том, что для человека "пространство даже важнее времени", - Чонишвили в обход иных миллеровских откровений ненавязчиво варьирует психологию пространственного ощущения своего героя, повествуя о нем то от первого лица, то от второго, то от третьего. Несомненно, здесь прочитываются приемы кинематографической поэтики. К тому же актерская природа автора не могла не сказаться на фиксировании колоритных, характерных фигур, на диалогической насыщенности его прозы. И подчас диалоги с неназванным персонажем таят в себе чисто театральный эффект неожиданного "узнавания". Примечательно, что, даже когда Чонишвили в сюжетах внешне выходит за рамки своей профессии, внутренне он продолжает работать на нее. Ведь ля артиста любая тема способна стать "своей". И если он, в принципе, может сыграть женщину, почему бы не попробовать понять психологию ее поступков на бумаге? Быть может, так возник элегически тонкий в своих наблюдениях рассказ "Этюд в фарфоровых тонах".

И есть еще настойчивая потребность в пространстве стихов, где вольготно опять и опять сплетать "венок неразрешимых собственных вопросов". Однако ж и здесь актер не умирает в поэте, признаваясь с стихотворной ремарке: "Эмоции - в "актерскую копилку".

Конечно, для книги главное - текст. Но то не была бы книга артиста, если бы в ней не отводилась особая роль зрелищности. Литературному дебюту Чонишвили повезло с издателем - кстати, тоже дебютантом в книжном деле - Михаилом Гончаровым, возрождающим в книгоиздательстве значимость художественного оформления. И действительно, дизайн книги, созданный Мариной Орловой, не только откликается на авторский стиль, но и обогащает структуру текста.

Лариса ДАВТЯН

www.kultura-portal.ru

 Отправлено: 11.02.07 23:49. Заголовок: Re:

Новый приступ болезни

Сергей Чонишвили. "Человек-поезд". М.: Центрполиграф, 2003.

Три года назад Сергей Чонишвили впервые предстал перед публикой как человек пишущий, выпустив книгу прозы и стихов "Незначительные изменения". Назвав в этом дебютном опусе свое пристрастие к писательству "неизлечимой болезнью", артист тем самым сумел оповестить о непрерывном процессе своих литературных опытов. "Поведать о попытке войти в список людей, занимающихся... литературой" - так сформулировал бы свою заветную мысль герой его только что вышедшего романа "Человек-поезд".

Позволю предположить, что, вводя в галерею литературных героев оригинальную человеческую породу "человек-поезд", одним из определяющих его "свойств" автор имел в виду обреченность движения по жестко заданной линии, нарушив которую, не миновать крушения. Однако, может быть, вернее это "свойство" трактовать как стоическую верность избранному пути. Впрочем, если учитывать, что рассказывается история про кинорежиссера, то, безусловно, название "Человек-поезд" дает сигнал к внушительному ассоциативному видеоряду. Ведь образ поезда с самого первого его "прибытия" у братьев Люмьер стал своеобразной константой киноязыка. Кинематографическая же природа собственного текста Сергея Чонишвили, предполагая особую значимость дизайна, способного придать книге стереообъем, находит отклик и стилистическое завершение в художественном оформлении Марины Орловой.

Казалось бы, "Человек-поезд" вполне мог бы развиваться по принципу "романа дороги". Но у Чонишвили романное время вбирает в себя всего лишь один день человека-поезда, стремительно несущегося в заснеженной сутолоке предновогодней Москвы "по рельсам предназначенного пути согласно расписанию своего движения, успевая, правда, делать незначительные остановки. Главное - все время вперед. Успеть. Догнать. Не выпасть из графика. Все время вперед". Несмотря на прямоту и выверенность "железнодорожных путей", повествование романа избегает поступательной линейности, то и дело откатываясь вспять и продолжая двигаться по параллельным рельсам в вагонах определенных моделей. Их, казалось бы, хаотичное курсирование в лабиринтах сознания главного героя подчинено строгой драматургической логике. А разве можно поезд пустить на самотек? Автор-диспетчер даже в оглавлении зафиксировал последовательность главок по схеме вокзального расписания - с временем отправления и прибытия в пункт назначения. Причем непременным резервом этого графика выделяется "Остановка в пути" - дистанция невидимого движения, оказывающаяся моментом кульминационной активности души. И как обнадеживающе, что эпилог под названием "Станция конечная" не становится непреложным финалом книги. Ее завершающие страницы ведут в "Зал ожидания", где, как в последней части "Доктора Живаго", герой явлен самой сокровенной своей гранью - стихами.

Собственно, образ гипотетической железнодорожной паутины, заполняющей пространство романа, - это своего рода сад не расходящихся, а сходящихся дорожек, по которым автор совершает путешествие в глубины собственного "я". Ведь для него, как для актера, чей удел петь с чужого голоса (в общем-то таща "за собой вагоны, набитые человеческими судьбами"), возникает насущная проблема не разучиться "кричать своим настоящим голосом", "услышать дыхание собственного "я". Литература для Чонишвили и становится той заповедной зоной, в которой осуществляется побег к себе самому.


Лариса ДАВТЯН

www.kultura-portal.ru

 Отправлено: 17.02.07 22:32. Заголовок: Re:

Актерское хобби
Бумажное кино

Сергей Чонишвили, один из ведущих артистов среднего поколения, главный голос в озвучивании многих телевизионных проектов, окончательно укрепился в еще одной ипостаси – писательской. Он выпустил уже две книги: «Незначительные изменения» и «Человек–поезд». Тиражи нешуточные, и типографиям даже (что и для более известных литераторов – редкость) приходилось печатать дополнительные несколько тысяч. Сегодня Чонишвили пишет свой следующий роман.

Когда-то, в конце девяностых, его первая повесть и стихи ходили по Москве в ксерокопиях. То был самый настоящий «самиздат», о котором в демократические времена уже подзабыли: с первой ксерокопии делали еще штук пять экземпляров, и они расходились по сумкам и рюкзакам студентов-гуманитариев. Те передавали скрепленные степлерными скобками листки своим друзьям в аспирантуре физтеха, и, наконец, актер Чонишвили вполне закономерно стал модным писателем.

Доверять тексты клавиатуре компьютера он до сих пор так и не научился, всегда пишет от руки – шариковой ручкой: «Мне так комфортно. Только так я точно знаю, где какой листочек лежит, в какой папке тот или иной фрагмент текста. Работаю с черновиками, постепенно переписывая с них набело». Тут Чонишвили чуточку лукавит: он почти все свои тексты помнит, с удовольствием читая наизусть и прозу, и стихи. Читает он вроде бы и по-актерски, играя голосом и следя за интонацией, но ни на секунду не забывая о литературной, филологической стороне дела.

Любители его книг делятся ровно пополам: одна часть говорит, что в строчках скрыт глубокий пессимизм, а вторая утверждает, что подобный антидепрессант еще поискать. «Я никому ничего не желаю доказывать, а просто делать и на экране, и на театральной площадке то, что хочу. У режиссеров и продюсеров сложился мой образ – многократно сыгранный, тиражированный. Вдобавок уровень профессионализма сериальной среды в целом падает – это объективная ситуация. Мои книги – это некая возможность доиграть и сделать то, что хочется. Это кино на бумаге, скажем так».

Чонишвили не может однозначно ответить на вопрос, автобиографичны ли его книги. С одной стороны, он пишет о тех людях, которых видит. Когда пишет, то смотрит особым глазом и на окружающих, и на самого себя. «Но глупо было бы утверждать, что главный герой – стопроцентный я, и все описанное со мной происходило. Однако в равной степени я имею отношение и к главному герою, и второстепенному, и женщине, и ребенку. Как говорил Лев Толстой: «Наташа Ростова – это я!».

Чонишвили не задумывается о своем месте в современной литературе, не знает, на сколько книжек его хватит. Но он пишет то, что хочет, «в удобном режиме». Он не завязан со сроками, деньгами и людьми. Кроме того, надеется, что высокие технологии не отобьют у людей желания взять в руки именно бумажное, а не цифровое издание.

Чонишвили говорит, что его тяготит состояние неписания. Он уверен, что если человек умеет слагать слова в предложения, то делает это по наитию: «не ты один водишь пером по бумаге, есть что-то свыше». Это своего рода бацилла. Он никуда бы не убежал от театра, и никуда не денется от этой бациллы, хобби, «переходящего в заболевание».

Анастасия ТОМСКАЯ

 Отправлено: 21.02.07 08:52. Заголовок: Re:

Профессиональное хобби актера
Сергей Чонишвили: "В школе я писал детективы"

Сергей Чонишвили в представлении не нуждается. Сыграл множество ролей в Театре "Ленком", на сцене театра-студии под руководством Олега Табакова и в различных независимых проектах, знаком по ролям в кино и популярных сериалах. Его голосом говорила и говорит теле- и радиореклама или такие персонажи, как Бивис и Бадхед. В 2000 году состоялся писательский дебют Чонишвили - вышла повесть "Незначительные изменения", а совсем недавно появилась новая книга - "Человек-поезд" (М.: Центрполиграф, 2003), куда вошел одноименный роман и стихи, написанные в последние годы. И хотя Сергей не называет себя писателем, его книга - прекрасный повод для разговора.

- Предваряя роман, вы пишете: "К тому времени, как будет написана эта книга, она безнадежно устареет... Резонный вопрос: зачем же ее тогда писать? Думаю, что вопрос этот останется без ответа". Может, все-таки попробуете ответить в нашем разговоре?

- На самом деле ответить легко. Есть просто история о том, как появился пишущий человек Чонишвили. Этим замечательным делом я начал заниматься с семи лет. В первом классе написал рассказ про маму, про мышь и про сыр. Кончался он очень модерново, в одно предложение, в одно слово, которое звучало: "ВОТТАКТО!" В школе писал сказки, сценарии, рассказы, даже выпустил три рукописные книжки; два последних школьных года выпускал свою "Нелитературную газетку". Она выходила раз в неделю на вырванном тетрадном листочке в клетку.

- Имела какой-то тираж?

- Я бы даже сказал, завышенный. Когда два моих товарища передрались из-за того, кто первый будет читать, газетка получила тираж в 2 экземпляра (я стал под копирку ее делать!). В общем, я уже тогда заболел литературой.

А уже будучи в институте, я очень много читал. Ромена Гари, например. "Вся жизнь впереди" - на меня произвело настолько сильное впечатление, что я своим друзьям-французам говорил: Эмиль Ажар - это гениально! На что они мне отвечали: мы тоже любим Ромена Гари. Я им: да нет, вы не поняли, я про Ажара. И тогда уж они мне рассказали замечательную историю этого псевдонима (к тому времени как раз только-только вскрылось завещание Гари). А как-то прочитал Уильяма Тревора - был такой сборничек под общим названием "За чертой" (по названию одного из рассказов), - и понял, что писать самому дальше бессмысленно - потому что человек уже написал все, что я хочу, причем лучше. И, в общем, заниматься этим не нужно.

Но прошло года полтора, мне в руки попался Саша Соколов, и я с удивлением обнаружил, что часть глав написана так, как я любил писать письма: без точек, в одно, длинное-длинное, с множеством деепричастных оборотов, предложение... Мне это очень понравилось. Потом я прочитал записные книжки Фицджеральда, где, в частности, в одном из писем дочери он говорит:

ты написала рассказ, ты считаешь, что он бездарный, вторичный, ты считаешь, что он никому не нужен, но это ведь ты его написала, и потому он все равно имеет право на существование! Ко всему прочему начались всякие революционные преобразования в стране и нужно было самого себя на что-то направить. Я решил попробовать что-то крупное написать - и это стало на тот момент моей работой. И первая моя повесть "Незначительные изменения" написана с таким хорошим налетом дилетантизма.

А отвечая на ваш вопрос первый, скажу: если можешь не писать - не пиши! А если все-таки есть потребность, то это, конечно, нездоровье. Как и моя профессия - она ведь тоже нездоровая. Потому что надевать на себя чужие слова, чужие образы, и пытаться передать зрителям этими чужими словами свои ощущения от происходящего между тобой и окружающим миром - это все-таки нервное заболевание. Не будем называть его шизофренией!

- В этом смысле ваша проза и есть продолжение вашей профессии. Вы ведь и здесь надеваете на себя разные маски?

- Мне всегда интересен человек. Причем сюжетный поток меня менее увлекает, чем то, как это происходит. Хотя, если бы я обладал несколько другими мозгами, я бы скорее всего писал детективы (а в школе я их и писал: все происходило в Англии, у меня висела карта со всеми маленькими городками - и всегда в тексте у героев была серьезная география).

- В "Человеке-поезде" тоже есть "намек на детектив" - когда некий охранник, "как бы маньяк", хочет убить актера, "человека, чьим голосом говорит телевизор". Тут ясно, кто имеется в виду под телеголосом, а маньяк-то откуда взялся?

- "Человек-поезд" был придуман и как некий синтез. Хотите детектив - вот вам детектив. Хотите любовную мелодраму - вот вам мелодрама. Немножко "социалки" - вот вам "социалка". Хотите узнать о том, как это вообще все придумывается и пишется - вот вам, пожалуйста, и история написания...

- Да, я заметил долю "литературы про литературу".

- Особенно если учесть, что один из главных героев пишет, начиная с первой главы, стихотворение. Я, кстати, понял, что напишу эту книгу, только когда его закончил - оно раньше получилось, чем вся история. А охранник - это, конечно, маска, но не моя!

- Есть ли у персонажей реальные прототипы?

- Чистых нет. Но есть люди "модифицированные", сотканные из многих разных черт, наблюдений и историй. Плюс попытка поставить себя самого в те или иные условия. Самый приближенный ко мне человек - это тот, кто называется "ЭТ 2Л". "ЭТ 2А" - это другая история, уже гораздо менее я.

- Я поясню для читателей, что каждый персонаж идентифицирован у Сергея с каким-то типом электропоезда либо вагона - в общем, с техническими реалиями.
- Еще есть "вставные новеллы": остановки в пути, диспетчер, метро... Так вот, материал, конечно, абсолютно реален. Например, история про то, как человек испытывал ужас при виде почтовых ящиков - она от моего товарища, который рассказывал о своих детских впечатлениях. Он представлял, как письма падают в ящик, накапливаются там, как энергетика этот ящик переполняет, а потом все письма вываливаются в мешок и расползаются по стране... Кроме того, заболевание - оно и есть заболевание. Поэтому в книге есть все, что не доиграно, все, что недодумано. Это психотерапевтический фактор. Потому что, если я не оформляю свою мысль в целостное предложение, если у меня не существует формулы ответа на то или иное событие в жизни, - я себя чувствую неуютно. Мне нравится все доводить до законченных (и достаточно простых) вещей, фраз. Поэтому это, конечно, и продолжение актерской работы, но я называю для себя литературу профессиональным хобби.

- Один из ваших героев говорит, что все-таки не разучился еще плакать над текстами великого гуманиста Ромена Гари (которому посвяшена книга) - и не знает, хорошо это или плохо...

- Это моя фраза. И хотя излишняя сентиментальность может вызвать раздражение, меня можно сподвигнуть и на слезы. Когда я испытываю эту эмоцию, я, с одной стороны, радуюсь, а с другой - действительно не знаю, хорошо ли это. Когда Дубчек плакал на трибуне во время "Пражской весны" - это стало его политической смертью.

- Ну вы же не станет плакать, если это не предусмотрено ролью?

- Не стану. За время существования в этом городе я стал циничным. Меня мало чем можно удивить. Но я еще не перестал удивляться!

- В книге есть рассуждения о дилетантизме. Один герой видит его в неумении выполнять свои профессиональные обязанности, другой добавляет, что дилетант видит проблему там, где ее нет. А для вас есть тут проблема?

- Да, и серьезная. Связанная с тем, что всегда хочется развиваться. А чтобы ты развивался, рядом должен быть человек лучше тебя - умнее, мудрее, профессиональней. Проблема общества сегодня в том, что мы попали в ту же самую колею, что и в 1917 году. Абсолютно забыв о том, что было очень много хорошего, мы все разрушили. Может, это в нации сидит желание все отмести и начать жить с чистого листа? Но так не бывает! Я вот работаю с огромным количеством людей. Некоторые мне высказывают мнения, выслушав которые я понимаю, что прошел все это в 16-20 лет. А для них это сейчас актуально! Мы еще будем пожинать плоды начала 90-х годов, потому что сейчас приходят люди, которые, например, совершенно не читают книжек. Они обладают знанием трех-четырех языков, но разговаривать с ними вообще не о чем...

- Но мне кажется, все это в меньшей степени затронуло театр.

- Да что вы! Чудовищный дилетантизм! Театр, конечно, сохранился, но он болеет. Есть много режиссеров "одного спектакля", которые сделают что-то хорошее, а потом начинают заниматься попсой... Люди, которые приходят сейчас в театр из институтов, не умеют разговаривать. В том смысле, что они не действуют, не работают на партнера. Человек может на тебя орать на сцене, а ты все равно ничего от него не получаешь. Значит - не научился, не научили его профессионально разговаривать. И это проблема. Одна из. Хотя определенные особи пытаются что-то понять и чему-то научиться, но для большинства главное - попасть в театр, а потом можно заниматься чем угодно...

- Ну, театр искусство, как известно, сиюминутное и преходящее. Может, вас потому к литературе и тянет - все-таки к вечности поближе?

- Конечно! Особенно когда берешь томик в руку, и физически его ощущаешь. Для меня, кстати, очень важен мой макет, визуальный ряд, та энергетика, которая идет от страницы. И я буду всегда и дальше работать с художницей Мариной Орловой - мы понимаем друг друга с полуслова... Вообще хочется, чтобы что-то после тебя осталось, осталось энергетически - в данном случае книжка или хорошее кино, - это то, что остается и после смерти. А будет тебе, к примеру, 70 лет, а на экране - 30, и ты увидишь, что можешь воздействовать на людей, которые еще не родились, когда ты уже в этом работал. Что же касается стихов, то если складывается слово к слову, если это потом легко почитать, если получаешь от этого удовольствие... Ради этого, по-моему, и существует стихосложение!

exlibris.ng.ru
из архива за: 20.11.2003

 Отправлено: 21.02.07 10:15. Заголовок: Re:

Заголовок:
РОМАН

Сергей Чонишвили — актер театра «Ленком» и «лучший голос России» (без дураков!) из тысяч радио- и телевизионных рекламных роликов, интонация и диалоги малолетних хулиганов Бивиса и Бадхеда из уморительно смешных мультиков, а еще Зуров из «Азазеля», Шадурский из «Петербургских тайн», фатальный мужчина из нескольких других телесериалов — выпустил книгу «Человек-поезд». И обозначил ее на авантитуле как роман.
— Сергей, почему роман? Понимаю графоманствующих дамочек, для которых меньше романа литературы нет. Однако же для серьезного человека написать в подзаголовке книги – «роман» — штука ответственная. Тем более что лет тридцать назад западные интеллектуалы объявили смерть романа как литературной формы. Ошиблись, конечно, но все равно роман — это очень серьезно.
— Естественно. Я сначала тоже собирался назвать это попыткой романа, но в один прекрасный момент подумал, а почему, собственно, нет. Можно говорить о смерти романа, а можно говорить, что он перешел в другую стадию. В свое время в 1948 году, когда Диззи Гиллеспи и Чарли Паркер начали играть новый стиль, половина народа заговорила о смерти джаза, а другая половина заговорила о том, что он только начинается. Может быть, это предтеча того романа, который начинается сейчас. В мире нынче другие скорости, и я назвал эту книжку романом, потому что для меня по структуре это и есть роман. Если его сравнить с «Человеком, который смеется» или с «Красным и черным», то я жестоко уступаю им по толщине. А если не брать в расчет объемы, то количество героев, которые там присутствуют, и объем информации дают мне право называть эту историю романом.
— Романы бывают разные — романтические, реалистические, фантастические, магические? Каков ваш?
— Нельзя назвать происходящее в книге реальностью, хотя взят один конкретный день. Я очень большой поклонник классицизма, для меня очень важно единство времени и места действия, поэтому вся структура повествования заключена в один день. Другое дело, что все герои, которые там существуют, часто выходят за пределы этого временного отрезка, но основное действие происходит в один день незадолго перед Новым годом.
— Я, обычный среднестатистический читатель, захожу в магазин. Вижу книгу, обложку которой украшает ваш портрет. Мне симпатичен актер Сергей Чонишвили, мне интересно узнать о нем из первых уст, а не то, что сообщат досужие репортеры светской хроники или лгунишки-папарацци. Я, не задумываясь, покупаю эту книгу и …лишь потом, начав ее читать, обнаруживаю, что приобрел роман. Нет ли здесь пусть неумышленного, но все же обмана читательских ожиданий?
— С первой моей книжкой «Незначительные изменения» была именно такая история. Меня до сих пор спрашивают, сколько в ней настоящего, а сколько придуманного. Но там, на обложке был портрет непосредственно Чонишвили. На обложке этой книги в сидящем человечке в темных очках не всякий меня узнает. Ну а тем, кто узнает, хочу сказать, что на обложке книги «Человек-поезд» изображен один из героев, сыгранный в данном случае актером Чонишвили. Если же говорить об автобиографических деталях, то их формально нет, хотя фактически они есть, потому что человек Чонишвили как автор присутствует в каждом из героев, включая женщин, детей, животных и даже игрушек. Все они наделены какими-то моими мыслями, потому что всех их я проживаю как актер. Я не могу писать, пока не придумаю себе полностью картинку, поскольку жанр, который я для себя обозначил, — это «кино на бумаге». Хотя это совсем не сценарий, но нужно проживать каждого персонажа, тем более что все они выступают от первого лица. Естественно, часть их мыслей мои, без этого нельзя писать.
— Когда я узнал в «Центрполиграфе», что они готовят к изданию книгу Чонишвили «Человек-поезд», сразу же мелькнула мысль, почему бы Чонишвили не написать книгу «Человек-голос». О рекламе, ворвавшейся в нашу жизнь, как о неизбежности времени. Оказалось, что эта тема уже намечена в вашем романе и теперь осталось лишь ее развернуть до отдельной книги.
— Желание когда-то попробовать исследовать всю эту ситуацию есть, но надо посмотреть на нее отстраненно. Я же пока варюсь в этом бизнесе достаточно активно. Будем считать это временем накопления материала. Хотя в моей книге существуют параллели, связанные с персонажем ЭТ-2Л, который и снимается, и звучит, и играет в театре, и на этом завязан некий сюжет, но непосредственно выходить к подведению итогов этого материала я пока не готов.
— Почему актер, которому от природы много дано, но который вынужден крутится как белка в колесе, от рекламы к телесериалам, время которого расписано по минутам, как у одного из персонажей вашей книги, начинает заниматься таким трудным и подчас неблагодарным ремеслом, как писательство? Что толкает его на этот рискованный шаг? Сочинительством сегодня больших денег не заработаешь, а шишек можно набить кучу.
— Писательство — это болезнь. Если говорить о том, что побудило меня начать писать в 7 лет, — не знаю. Хотелось. Я с детства читал много книжек и очень любил сам процесс чтения. Это сыграло как положительную, так и отрицательную роль, потому что иной раз придумаешь какой-нибудь хороший ход, а потом читаешь его у кого-то из больших писателей — Джулиана Барнса, Юкио Мисимы или моего любимого Ромена Гари. Литература по сути дела написана давно и написана вся, потому что любой сюжет уже заложен в Библии. В ней ведь существует и история, и детектив, и мелодрама, и фантастика. Все сюжеты там прописаны. Поэтому перед тобой всегда стоит вопрос не ЧТО, а КАК? Если говорить о том, что толкнуло меня в литературу, — это некая невыполненная функция в профессиональной деятельности. Все, что недоиграно, недоделано, начинаешь фиксировать на бумаге. Поэтому в моей попытке вхождения в литературу присутствует некий терапевтический момент. Освобождаешься от каких-то своих проблем.
— Вы назвали писательство болезнью, а может быть, эта болезнь случилась у вас от театральной недостаточности?
— Театр — это отдельная стезя. Об этом можно говорить долго, но не хочется. Я служу в театре восемнадцатый год. И за все это время сыграл одну премьеру со словами, подчеркиваю, всего одну, через тринадцать лет после выхода на сцену «Ленкома». Это была «Мистификация». Все остальное — вводы. Два раза я тратил по году своего времени, репетируя работы, и два раза был снят. Тем не менее работаю в этих же двух спектаклях, только в одном спектакле я переиграл все работы, кроме той, которую репетировал. А во втором — через полтора года сыграл то, что я в свое время репетировал и с чего был снят.
— Что удерживает вас в этом театре? Чувство «ленкомовского патриотизма»? Ведь иные актеры меняют разные сцены как перчатки.
— Не только. Во-первых, здесь люди, с которыми я прожил очень мощную часть своей биографии. Во-вторых, я долгое время был «крепостным». Если бы я тогда ушел из театра, мог потерять прописку и комнату в общежитии. Зачем тратить время на бездарные поиски работы, чтобы оплачивать эту ситуацию? Живешь в театре и живешь. В-третьих, в те годы, в начале 90-х, происходила социальная ломка, когда сотни актеров сидели без работы. А здесь ты работаешь, здесь ты практически занят в 28 спектаклях в месяц. Другое дело, что никто толком твоей работы не видит, и, когда ты выработаешь свой ресурс, тебя засунут в категорию никаких людей. Да, сегодняшний день я прекрасно понимаю, что биография в этом театре у меня не сложилась. По большому счету я потерял лучшие свои годы по разным причинам, субъективным ли, объективным. Но на сегодняшний момент глупо лезть на баррикады и уходить только лишь потому, что тебе кажется, что выработан весь ресурс. Я существую в театре в достаточно паритетных взаимоотношениях, играю свои спектакли. Единственное, чего я не хочу, — это «сочинять подписи к картинкам», умея писать стихи. В свое время я мог бы совмещать и это, но сейчас годы уже стучат в другую сторону. И все же, хотя я очень разочарован институтом театра в его существующем в настоящий момент виде, я не могу разочароваться в нем как в институте вообще. Мне очень нравится этот вид искусства, и я хочу продолжать им заниматься.
— Театр дорог вам как образ жизни?
— Да!
— Но если бы у вас в театре было десять главных ролей, возможно, мы не открыли бы писателя Чонишвили.
— Мне не нужно десять главных ролей. Достаточно одной, но чтобы она была МОЯ! Повторяю, я не хочу, чтобы меня заставляли делать подписи под картинками.
— Сергей, а каково вам бывает на сериалах? Слава Богу, в плохих сериалах, хотя их великое множество, вас не замечал.
— Я принципиально не снимаюсь в том, в чем мне не хочется. Деньги значение имеют пятое, особенно когда ты светишь лицо. Поэтому к «мылу» отношусь с большой осторожностью. Хотя до сих пор мне везло. «Петербургские тайны» были первой и очень важной попыткой создания настоящего отечественного сериала без каких-либо латиноамериканских заимствований. Полтора года плюс три режиссера и очень хороший материал. В «Семейных тайнах» мне было интересно работать у Лены Цыплаковой. То, что она предложила, и то, что она рассказала, и то, как две дополнительные недели она сводила воедино все сюжеты, как она дробила их, придавая им некую динамику еще в литературном сценарии, было страшно интересно. Если же говорить о «Праве на защиту», то для меня главным в сериале был режиссер Вячеслав Криштофович, с которым очень хотелось работать. Фамилию сценариста Озерникова я сегодня не могу вспоминать без улыбки. 45 процентов его текста я переписал, потому что написано это было чудовищно.
В сентябре я отработал в четырехсерийке у Алексея Козлова. Называется этот сериал «Демон полдня». Пафосное название. Начинаю читать сценарий, переворачиваю первую страницу и нахожу: Михаил Дроздецкий — краткое описание, мать Дроздецкого — краткое описание и т. д. — и понимаю, что это пьеса. Переворачиваю следующую страницу, читаю — «Овраг. В овраге лежит труп девушки». Думаю, очередная хренотень, но все же решаюсь прочитать до конца. А дальше выясняется, что никакой это не детектив, а настоящая гремучая смесь из вампиловских «Прошлым летом в Чулимске» и «Утиной охоты». Сразу же говорю Козлову о том, что согласен у него работать, потому что это мне интересно. И все время съемок, когда не мотался в Питер, изнывал в Москве в нетерпеливом ожидании очередной съемки. Что из этого получится, не известно. Я был на озвучании, и у меня есть определенные вопросы к режиссеру, но само ощущение того, что ты работал в хорошем материале, очень важно. В любом материале должна быть литература.
— Мне до сих пор очень сложно ответить на вопрос: кем все же Высоцкий был больше — поэтом или актером? Мне порою кажется, что он был больше поэт, хотя, если бы он не был актером, его бы меньше знали как поэта. Ведь при всем огромном таланте Александра Галича его до сих пор знают гораздо меньше, чем Высоцкого.
— Да, при всем при том это так. И если позволите, я процитирую Георгия Юнгвальд-Хилькевича, который работал с Высоцким в кино. Он называл Владимира Семеновича «пишущим актером», а меня он назвал «играющим писателем». Я не могу с этим званием окончательно согласиться, но, когда такого уровня человек мне это лично говорит, это приятно и одновременно ответственно.
— Мой последний вопрос к «играющему писателю» Сергею Чонишвили. Издана уже вторая его книжка. Когда ждать третью?
— Я надеюсь, что это произойдет через два с половиной — три года. Это будет либо одна книга, либо их может оказаться две. Дело в том, что сейчас я пытаюсь обрести соавтора. Это чистой воды эксперимент. Мы ищем сюжет, который бы устроил нас обоих, хотя понятия не имеем, как писать вдвоем. Но попытаться это сделать очень хочется.



Беседовал Виктор ПРИТУЛА.
gazeta-slovo.ru
2003

 Отправлено: 24.02.07 18:17. Заголовок: Re:

Сентябрь 2004 года. ВВЦ. Книжная ярмарка. Презентация книги "Человек-поезд". Фото мое

 Отправлено: 24.02.07 20:00. Заголовок: Re:

Книгу "Незначительные изменения" не читала,к сожалению,а "Человек-поезд" мне понравилась.И мне кажется,что эту книгу писал очень одинокий человек.Но книга-шикарная.

 Отправлено: 25.02.07 00:34. Заголовок: Re:

Спасибо, Юля.

 Отправлено: 25.02.07 17:32. Заголовок: Re:

я тоже читала только вторую книгу... а найти первую, как я понимаю, уже нереально!(
Сергей потряс!!!!!!!

Татьяна, вы молодец, что проделываете на форуме такую работу!!! Спасибо!

 Отправлено: 25.02.07 17:47. Заголовок: Re:

Катя, Schukina.Ru
И вам спасибо...Подтягивайте своих друзей/подруг...

 Отправлено: 03.03.07 23:33. Заголовок: Re:

 Отправлено: 03.03.07 23:35. Заголовок: Re:

Татьяна пишет:

цитата:

Сергей Чонишвили. "Человек-поезд". М.: Центрполиграф, 2003.

 Отправлено: 12.03.07 11:42. Заголовок: Re:

Человек-поезд....
Временами смешно до слез...
Временами грустно до слез...
Читается легко..очень легко...
Поверила, скучно не было...
Спасибо...
Хочу ещё...
Талантливый человек талантлив во всем...
Что там с третьей книгой?
И как бы прочитать первую?

 Отправлено: 12.03.07 20:24. Заголовок: Re:

А я, к сожалению, ни одной не читала. Но оччень хочется!!
Подскажите, где купили эти книги?. Может у кого в электронном виде есть, хоть кусочек, чтобы иметь представление. А то, судить о книге по впечатлениям других как-то не очень Или это уже раритет и в природе не существует.

 Отправлено: 12.03.07 20:48. Заголовок: Re:

Натали
Мне привезли из Москвы.
Купить можно... заказать можно...
http://www.ozon.ru/context/detail/id/1535646/?partner=GribUser

 Отправлено: 12.03.07 21:57. Заголовок: Re:

Тань, спасибо. Но я представляю сколько посылка будет идти из России в Украину. Я по почте выписываю российский журнал, так номер за январь приходит в марте, и это в порядке вещей Попробую, если будет положительный результат - сообщу.

 Отправлено: 12.03.07 22:09. Заголовок: Re:

Натали

Ну может есть какие-то знакомые, которые в Москву ездят и смогли бы купть?. Мне Юля адрес магазина дала, где эта книга есть ул. Октябрьская д. 18 (это метро Новослободская)? Или знакомые в Москве, котоые бы купили, а потом передали как-то.
Может можно украинский интернет-магазин найти?

 Отправлено: 12.03.07 22:24. Заголовок: Re:

Натали
Ловите...
http://www.bookshop.ua/Asp/k_view_1.asp?Chstr=&Find=%F7%E5%EB%EE%E2%E5%EA%2D%EF%EE%E5%E7%E4&Cr=&D1=7&pr1=2&Title1=%D0%E5%E7%F3%EB%FC%F2%E0%F2%FB

 Отправлено: 13.03.07 20:55. Заголовок: Re:

Татьяна
Спасибо за беспокойство. "А слона-то, я и не заметила" - в нашем харьковском книжном магазине "BOOKS" я нашла эту книгу и заказала. Теперь буду ждать.

 Отправлено: 18.03.07 13:50. Заголовок: Re:

Сделала заказ в интернет-отделе магазина и стала ждать звонка. Тишина. Пришлось звонить са мой. Оказалось, у них сломался Интернет, а теперь все в порядке. Предложили попробовать еще раз. И опять тишина. Меня стали терзать смутные сомнения, что если не пойду в магазин, получу дулю с маком. Решено было отрываться от рабочего места и переться в магазин (хорошо работа позволяет). Прихожу в магазин, говорю, я делала заказ по Интернету, они проверили, нет такого заказа. Называю книгу: «Человек-поезд» Чонишвили, они опять у себя в компьютере посмотрели – «Осталась одна книга. Пойдите на второй этаж и спросите у продавца худ. литературы» Поднимаюсь наверх. Спрашиваю: Мне нужна книга «Человек-поезд» Чонишвили.
Продавщица: Как? Чхартишвили? – Да нет, Чонишвили. Она опять у себя посмотрела в компьютере, и пошла искать по книжным полкам. Не было её минуты три. Пришлось идти ей помогать в поисках. Она спросила: Это документальная проза? - Нет, художественная. – А может, документально-техническая? – Да нет же, художественная. Шарила по полкам - не нашла. Пошла звонить по телефону, спрашивать, куда её могли засунуть. А я подумала: Везёт же мне. Если это судьба, книга всё равно достанется мне. А нет, значит так нужно. Пойду сама поищу, внутренний голос мне говорил, что я найду.
Надела очки для лучшей зоркости и побрела между книжных полок, просматривая корешки. И … бац, поднимаю глаза - на самой верхней полке под потолком стоит она и смотрит на меня своей обложкой. Продавщица всё висит на проводе в поисках. Зову её, показываю и забираю последнюю книгу. Вот такая история.
А тираж-то, у книги небольшой – всего 5000.
Дочитаю, поделюсь впечатлениями.