Отправлено: 11.02.07 23:53. Заголовок: "Я АБСОЛЮТНО НЕПРАВИЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК!"

"Хотелось бы что-то в жизни оставить после себя. По-настоящему оставить! Человек жив памятью, своими делами. Я не боюсь того, что профессия сможет помешать мне в обретении комфорта. Сегодня я вполне доволен своей личной жизнью и ее стыковкой с работой. Главное, чтобы окружающие понимали тебя, твое дело, чтобы живущие рядом люди уважали твое одиночество. По большому счету, каждый человек - одинок..."

 Отправлено: 11.02.07 23:54. Заголовок: Re:

Сергей Чонишвили: дни в трудах и ночи на матрасе.

Хотя Сергей Чонишвили и говорит о себе не без кокетства, что человек он скучный, да еще и трудоголик, но есть в нем такое характерное обаяние, под действие которого невольно попадешь с первых минут общения. В ряду его многочисленных амплуа – актера, музыканта, поэта – не так давно появилось еще одно: Сергей выступил в качестве писателя. Для многих его поклонников было неожиданностью, что самый обаятельный теленегодяй - князь Шадурский из «Петербургских тайн», он же поручик Ржевский из любимой телерекламы пива, выпустил уже вторую книгу.

Мат как реалии нашей жизни

- Сергей, что побудило взяться за перо?

- Я пишу с семи лет. Это были рассказы, рукописные книги, два года издавал школьную газету, а мои сочинения всегда отмечали учителя литературы. Во времена развитого социализма, когда я заканчивал школу, в сочинениях обязательно должны были быть цитаты. Так вот их я тоже придумывал сам, приписывая обычно Луначарскому, а дважды подписался Дзержинским.

На моей писательской карьере чуть было не поставила крест книга Уильяма Тревера «За чертой». Когда я прочел ее, решил больше не писать, потому что о том, о чем хотел написать я, уже написал он. Вернул меня к жизни другой большой писатель - Френсис Скотт Фицджеральд. В его письме к дочери я обнаружил мысли, которые мог бы отнести на свой счет: «Пусть твой рассказ вторичен, но это ТВОЙ рассказ!». Положение мое тогда было незавидным: играл в восьми старых спектаклях «Ленкома», роли были без слов, и новых работ не предвиделось, а досуг проводил в девятиметровой комнате общежития. Литературное творчество было самым простым и доступным развлечением, которое имело еще и психотерапевтический эффект.

- Ненормативная лексика в последнем вашем романе, наверное, оправдана, но все же кого–то из читателей может шокировать.

- Это реалии нашей жизни. Будет у нас другая жизнь - будут и другие слова у героев. Хотя сейчас ненормативная лексика в жизни становится до обидного привычной. Еду как–то в трамвае и слышу разговор двух девушек лет 12–13, почти полностью состоящую из мата с вкраплениями жаргонных словечек, смысл которых я понимаю с трудом… Наверное, в романе можно было бы ставить точки после первых букв, но, на мой взгляд, это выглядит довольно пошло: если слово в тексте есть, оно должно быть написано полностью.

- Как вы думаете, кто ваш читатель?

- Это совершенно разные люди любых возрастов и профессий.

- Пишете легко?

- По–разному. Иногда сажусь за стол и исписываю пачку бумаги – пишу я только от руки, думаю, в этом тоже есть своя энергетика и свой смысл. А иногда сидишь, думаешь-думаешь, но работа не идет. Моя постоянная занятость на трех работах при этом помогает, а не мешает. Если бы свободного времени было больше, то и писалось бы, наверное, хуже.

Театральная верность

- Сергей, о том, чтобы окончательно расстаться с театром и уйти в литературу не думали?

- Были такие мысли: ну, не сложится с театром - уйду в журналистику. О том, что не ушел, не жалею.

- А все эти разговоры о кризисе театра?

- Наверное, небезосновательны. Но перемены уже идут, появляются антрепризные труппы, где совершенно другие темпы работы. Зачем репетировать месяцами, когда реально спектакль можно поставить за 30-40 дней? Должен появиться новый репертуар, а для этого нужны авторы масштаба Володина, Вампилова и Розова.

- Вы не думали о том, чтобы перейти в другой театр?

- Нет, в «Ленкоме» я с 1986 года и по–прежнему ему верен. Сейчас репетирую роль в новом спектакле. Надеюсь, что скоро приглашу на премьеру.

- Знаю, что у вас есть киносценарии, а вот пьесу написать не пробовали?

- Это не мой жанр. После того, как ты в полной мере ощутил свободу, которая дает проза, трудно ограничивать себя только диалогами, зная, что не сможешь дать свои комментарии, свою оценку происходящему.

Про уродов и любовь

- Как роль в «Петербургских тайнах» отразилась на вашей карьере?

- Вообще мне чаще всего предлагали играть исключительно негодяев, или героев, которых обязательно убивали. Поэтому один из режиссеров, увидев меня в малоформатном фильме в совершенно другом амплуа, искренне удивился: «Чонишвили может и любовь играть?»

- А что, любовь может играть не каждый?

- Человек, который играет любовь, должен быть настолько заразителен, чтобы чувство его на экране выглядело убедительно. И еще он должен быть красив – мне не интересно смотреть про любовь двух уродов. А если все–таки это уроды, то такие, как у Федора Михайловича. Вообще хочется видеть на экране красивые отношения красивых людей.

- Порой погоня за экранной красотой доводится режиссерами до абсурда. Взять хотя бы ту же «Бедную Настю», где крепостные одеты, как солисты оперы.

- Безобидная «Бедная Настя»: хочешь - смотри, хочешь - нет. Гораздо страшней поголовная «аншлагонизация» и «петросянизация» всей страны. Праздничные программы производят очень грустное впечатление. Некоторые представители шоу–бизнеса решили, что могут играть. В результате, получилась самодеятельность «Шарикоподшипника».

- Вкус рождает спрос, а спрос рождает предложение.

- В нашей стране, где телевизор, как в Бразилии, стоит на первом месте, не уступая даже более насущному холодильнику, очень важно воспитывать зрительский вкус, постепенно приподнимая планку, а не жаловаться на падение общего культурного уровня. Чтобы прочесть книгу, надо сначала научиться грамоте. Так и здесь. Когда я только начинал слушать джаз стиля би–боп, мне сразу было непросто понять всю прелесть этой достаточно непростой музыки, но я заставлял себя это делать, и очень скоро услышал удивительную гармонию.

- Почему бы вам самому не снять фильм по собственному сценарию и не сыграть там главную роль?

- Дайте мне пять миллионов…

- На меньшее вы не согласны?

- Нет! Если уж делать, то на хорошем профессиональном уровне: нужно нанять людей, которые будут работать только на меня, не бегая с одной подработки на другую, нужно провести грамотную PR- компанию, не экономя в ущерб качеству.

- Новые роли в кино вам предлагают?

- Сейчас как раз нахожусь в переговорном процессе, но больше ничего не скажу: я человек суеверный!

В год – три выходных

- Сергей, как вы себя чувствовали третьим в компании с Бивисом и Баттхедом?

- Нормально. Это была обычная работа. Мне было интересно озвучивать не только главных героев, но и всех других персонажей. Проект продержался семь сезонов на американском телевидении, а потом начал свое триумфальное шествие по всему миру. Позднее им на смену пришла Масяня, прописавшаяся в Интернете.

- Кроме Бивиса и Баттхеда с Масяней на вашем счету огромное количество рекламных роликов.
(Голос Сергея Чонишвили рекомендует купить нам «Комет», дубленки на Алексеевской, озвучивает «Исторический детектив», «Совершенно секретно», рассказывает про свежие номера «Каравана историй», его поручик Ржевский предлагает «взять быка за рога». - Прим автора.) Как вы попали в рекламу?

- Знакомая привела меня на радио «Максимум», оттуда была прямая дорога на телевидение - это случилось в 1993 году.

- Почему на вас такой спрос?

- Я профессионал, могу сделать работу вдвое быстрее, чем другие, могу говорить один за всех героев ролика. Таким образом, экономлю время, а значит и деньги, при этом не запрашивая заоблачных гонораров. Приятно, что это ценят.

- Для вас это, в первую очередь, стабильный заработок?

- И заработок тоже. Потому что на театре заработать невозможно, не стоит даже пытаться. Но тут и процесс творческой самореализации. Работа в рекламе - тот же актерский труд, который помогает быть в форме.

- У вас очень плотный график работы. А не хочется взять отпуск и месяц проваляться на песочке?

- Последний раз в отпуске был три года назад. У меня и выходные выпадают редко, в прошлом году их было… три: 1 мая, 31 декабря и 1 января. Месяц на пляже – это не для меня. Если была б возможность, поехал бы к друзьям в Америку, а оттуда во Францию. Но, к сожалению, пока это только мечты: если на меня рассчитывают люди, подвести их, отправившись в отпуск, я не могу.

Быт и женщины

- Дом свой любите?

- Очень. Я живу на втором этаже – человек вообще должен быть к земле как можно ближе. А под моими окнами растет вишня, и, когда весной она зацветает, кажется, что за окном японский сад. В доме у меня тоже достаточно просто - сплю на полу, на матрасе…

- Почему?

- Так потолки кажутся выше.

- А вообще как с бытом справляетесь?

- Легко. Езжу на метро, стираю в машине, колбасу на бутерброды тоже могу себе сам порезать. Я люблю хороший табак, при этом совершенно не выношу сигаретного дыма, знаю толк в хорошем вине, но в повседневной жизни могу довольствоваться малым.

- Говорят, с домашним хозяйством женщины лучше справляются. Может, стоит попробовать?

- Попытки были, но у меня с появлением женщины бытовых проблем только прибавляется.

- А как с личной жизнью?

- С трудом выкраиваю на нее время, если случаются паузы в работе. Я вообще очень скучный человек, трудоголик, который смотрит на жизнь через призму работы.

Лариса Суетенко

yoki.ru

 Отправлено: 12.02.07 09:38. Заголовок: Re:

Сергей Чонишвили: "Мне нравится жить в этом времени"

Наш сегодняшний гость - не только артист, получивший всвенародную известность благодаря ролям, сыгранным в кинофильмах, телесериаалх, на сцене театра "Ленком". Сергей Чонишвили пишет стихи и прозу, он - автор двух книг: "Незначительные изменения" и "Человек - поезд". Актер и писатель -гремучая смесь; как правило, это человек, с которым интересно говорить обо всем. Например...

...о Сергее Чонишвили
Передо мной с пятого класса даже не стояло вопроса, чем буду заниматься. Наверное, я с детства был заражен театральной бациллой. Я рано начал писать рассказы - в семь лет. Много читал. До пятого класса хотел стать океанологом, моим кумиром был Жак-Ив Кусто, но не потому, что я безумно любил природу - сейчас я понимаю, что для меня эта профессия была неким символом свободы: океан не принадлежит никому. А актер, особенно в условиях того времени, - это была профессия, которая позволяла прожить несколько жизней.
В своей работе я никогда не вживаюсь на 100% в образ другого человека. Если ты понимаешь, что это за персонаж, то можешь культивировать в себе какие-то черты его характера, но это не значит, что надо жить в его шкуре с утра до вечера. Я с большой опаской отношусь к людям, которые два дня морально готовятся, чтобы сыграть в спектакле. Не люблю тратить на что-то меньше времени, чем нужно, но не люблю и больше: во всем должны быть разумные сроки.

...о профессионализме
Не приемлю два человеческих порока: глупость и непрофессионализм. Говорят, что хороший человек - это не профессия, но хороший человек не может быть непрофессионалом. Говорю не только о своей профессии. Если дворник хорошо убирает свою территорию, то я испытываю к нему уважение, и не испытываю уважения к человеку, который следит за тем, чтобы вовремя брать деньги с паркующихся водителей, но не счищает снег на своей парковке. Чтобы быть профессионалом, не обязательно быть увлеченным своей работой, - надо делать ее честно. Есть огромное количество людей, которые ходят на работу, потому что нужно идти на работу. Я это прекрасно понимаю: иногда и сам иду на работу, потому что надо.
Например, озвучивание рекламы для меня - не халтура, а работа, которая приносит удовольствие, помогает жить, позволяет поддерживать форму речевого аппарата и дает возможность общаться с определенными людьми. И если мне не хочется ее делать, я лучше откажусь, чем буду халтурить. Вообще на сегодняшний день я отказываюсь от 50% предлагаемых мне заказов по разным соображениям - времени, нужности, интереса и т. д.

...о деньгах
Я не считаю себя богатым человеком и не хотел бы быть богатым, потому что не знаю абсолютно честных путей достижения богатства. Не хочу сидеть на нефтяной трубе, не хочу добывать алмазы, но при этом хочу делать то, что мне интересно, и не задумываться о том, сколько чашек кофе в день я могу выпить.
Хорошо помню, что испытываешь, когда у тебя хватает театральной зарплаты (при жесткой экономии) всего на полторы недели, когда у тебя девять метров в общежитии и все время задумываешься о том, что вечером поесть, сколько раз ты можешь проехать на транспорте и сколько раз позвонить...
Глядя сейчас на то, сколько получают студенты, я удивляюсь: как они вообще живут? Я вот как-то ухитрялся платить за комнату, питался, ездил на общественном транспорте: На обед можно было себе позволить потратить только 20 копеек. На Калининском проспекте (ныне - Новый Арбат), недалеко от нашего училища, было кафе <Бирюса>. Мы там брали какой-нибудь салатик, гарнир и компот. Временами, когда дежурили бригады с добрыми раздатчицами, они нам этот гарнир поливали подливой и подкладывали по паре кусочков мяса из азу. На ужин - батон хлеба и литр молока. И все! Родители немного помогали, но на третьем курсе я отказался от помощи, и на четвертом жил лучше, потому что получал именную стипендию, давал несколько раз индивидуальные концерты, выиграл два чтецких конкурса.

...о прошлом
Я не хотел бы в прошлое. Не верю во все эти рассказы про дешевые шоколадные конфеты и колбасу. Приехав в столицу из Омска, я мучился, потому что не мог жарить на сливочном масле: в Омске это был большой дефицит, масло там только намазывали на хлеб, чтобы ощутить его вкус. Я искал повсюду кулинарный жир, потому что дома жарили на нем, а в Москве его не было. Мне нужно было поменять сознание, чтобы бросить на сковородку кусок масла и пожарить на нем яичницу.
Не хочу в прошлое и потому, что довольно рано понял: есть вещи, за которые меня могли выгнать из института. В середине 1980-х мы с моим товарищем Антоном Голышевым репетировали для самостоятельного показа кусок из <Собачьего сердца>, и однажды наш педагог Марина Пантелеева отозвала меня в сторону и сказала: <Чоник, я знаю, что вы с Антоном репетируете <Собачье сердце>. Так вот, если хотите закончить институт, не надо этого делать>. А через полтора года вышел спектакль по <Собачьему сердцу> в ТЮЗе:
Я знаю человека из Риги, который сидел за то, что показывал знакомым фильмы на видео: он сидел за <Последнее танго в Париже>. Я видел человека, которого выпустили в 1990 г. (правда, он в тюрьме <намотал> себе два дополнительных срока за попытки побега), - сорокалетнего дядьку, которого посадили еще в студенческие годы за то, что он откопировал Декларацию прав человека. И в тот момент, когда он вышел на свободу, декларация была напечатана в <Литературной газете>:
Я не хочу жить при тоталитарном режиме, я хочу жить при конституционной монархии или при парламентской республике.

...и о настоящем
Меня поразила одна история. Один из канонов криминального мира гласит: звание вора в законе дается не просто так: ты должен заниматься в этой структуре определенной профессией, пройти некий этап и завоевать уважение. И когда я узнал, что это звание в середине 1990-х стало возможно купить и что появился термин <апельсин> для обозначения человека, его купившего, - для меня это стало шоком. Потому что понял: в государстве все совсем плохо, если даже эта структура перестала работать по своим законам.
Есть две структуры, не разрушенные всеми нашими революциями, криминальная и, условно говоря, Комитет. Давайте не будем забывать о том, что самая демократичная страна в мире в свое время была страной уголовников - Америка, бывшая английская колония. В один прекрасный момент она сказала: не хотим мы платить нашей <крыше> <бабки>, объявляем себя свободными. Не стоит забывать о том, что все американские олигархи - это потомки пиратов и бандитов. Не хотелось бы жить в таком долгом периоде перехода от криминальной структуры к гражданскому обществу.

...и напоследок о потерянном времени
Я отношу себя к более счастливой части потерянного поколения. (Как сказал Виктор Пелевин: <Поколение - это группа людей, которые околевают приблизительно в одно и то же время>.) Счастливой, потому что мы еще застали те догмы, с которыми можно было спорить. А сейчас приходит поколение, которым никто не занимался и у которого нет никаких авторитетов. Отсутствие авторитетов у нации - страшная вещь. И мы можем сколько угодно смеяться над американцами и видеть в их жизни огромное количество идиотизма, но это люди, которые уважают свой гимн и свой герб. И если они бросают курить - то всей нацией, и если занимаются спортом - то тоже все.
Человек, который действительно желает блага для своей страны, просто делает свое дело, а не бегает по митингам в рабочее время. Я был на митинге всего один раз, когда стоял выбор жить при старом режиме или при новом. А сегодня все можно решать более цивилизованными методами. И сейчас пойду на митинг, только если будет угроза возврата тоталитарного режима. В отличие от многих я не считаю происходящее сейчас возвратом режима; это скорее попытка оживления структуры, которая управляет государством.
При всем при этом мне нравится жить в этом времени, несмотря на то, что я потерял в нем семь своих лучших лет, когда не было кино, и искусство стояло на грани выживания. У меня есть определенные претензии к тому, как развивается сейчас наша страна, но при выборе между прошлым и настоящим я все равно буду руками и ногами голосовать за сегодняшнее.

БЛИЦ-ОПРОС
Деньги для меня - это...

...свобода выбора. Свобода перемещения, возможность заниматься тем, что тебе просто интересно и совсем не приносит дохода. Когда режиссер Милош Форман возвращался в Прагу из Канн, его спросили: <Как вы будете добираться до Праги?> Он ответил: <На велосипеде>. И тогда ему задали вопрос: <А что для вас деньги?> И он сказал примерно то же, что и я: <Это свобода выбора. Я могу долететь на самолете, но мне интереснее доехать на велосипеде>.

Богатый человек - это...

...тот, кто: а) либо нажил это нечестным трудом; b) либо нажил это честным трудом; с) не всегда плохой человек; d) всегда умный человек даже тот, кто нажил богатство нечестным путем, умный - в смысле <прозорливый>.

Моя главная материальная мечта

Я хотел бы иметь определенную сумму под конкретный творческий проект, которым я не имею возможности сейчас заниматься. Я хочу иметь возможность усадить за работу пять человек, каждому из них рассказать ту историю, которой я сейчас не могу заниматься, и чтобы они над ней трудились. И при этом я не хочу, чтобы для них это была очередная халтура. Если этот сценарист скажет: мне нужно на этот проект два месяца, я ему оплачу эти два месяца с условием, что он будет заниматься только моим проектом.

Моя главная нематериальная мечта

Функционировать до самого последнего момента. Если пойму, что не могу себя обслуживать, то скорее всего поеду в Амстердам, потому что это единственная точка на Земле, где разрешена эвтаназия.

Мой первый заработок

В первый раз я получил деньги в 13 лет, в 1978 г., за спектакль <Беседы при ясной луне>, поставленный в Омском драматическом театре. Я заработал три или пять рублей и отдал их родителям.

Забавные ситуации, связанные с деньгами

Я не игрок, но однажды в Атлантиксити, придя в казино и зная, сколько могу проиграть, я выиграл и окупил авиабилеты от Москвы и обратно, плюс проживание в Атлантиксити. Это был, наверное, мой самый крупный в жизни выигрыш.

Беседу вела: Ксения Кнорре
nbj.ru

 Отправлено: 12.02.07 09:57. Заголовок: Re:

"Я АБСОЛЮТНО НЕПРАВИЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК!"
Так говорит о себе артист "Ленкома" Сергей Чонишвили

Сергей Чонишвили родился 3 августа 1965 года в Туле в актерской семье. После школы поступил в Щукинское театральное училище и окончил его в 1986 году с красным дипломом. Был приглашен в труппу "Ленкома", где сыграл в спектаклях "Жестокие игры", "Варвар и еретик", "Мистификация", "Псих", а также в спектакле А.Житинкина "Игра в жмурики". Среди киноработ - роль князя Шадурского в "Петербургских тайнах". В 1999 году получил премию "Чайка" в номинации "Улыбка М" за роль Ноздрева в "Мистификации". В ноябре 1999 года ему присвоено звание "Заслуженный артист России".


- ИЗВЕСТНО, что вы большой любитель джаза. А в жизни часто приходится импровизировать?

- Все время. Джаз - это не музыкальное направление, а состояние души. Люди делятся на "джазовых" и "неджазовых". Актер должен быть "джазовым" человеком.

- И часто приходится импровизировать?

- Постоянно. Особенно когда общаюсь с органами социально-бытового обеспечения или служителями транспорта. Кстати, сейчас у меня почему-то перестали спрашивать паспорт. Видимо, глаз поменялся. А так обычно как чеченская война - так по 6-8 раз за день проверяли!

- В свое время, говорят, вы хотели стать океанологом. И вдруг стали актером! С чего бы это?

- Это получилось не вдруг! Профессия сама меня выбрала. Начнем с того, что мои родители - актеры. Я с ними объездил всю страну. Все мои детские игры были связаны непосредственно с театром. Я не мог начать какую-либо игру спонтанно, без подготовки к ней. Например, меня не устраивала игра в солдатики, если их было, например, всего 20 штук. Надо, чтобы их было не меньше двухсот-трехсот. Для этого я лепил их из пластилина - одинаковых по размеру, но разных по облику.
Ту же океанологию я рассматривал с актерской точки зрения. Эта профессия давала свободу передвижения по всему миру. Кусто был моим кумиром. Он в первую очередь для меня был гуманистом, сохраняющим природные богатства земли и океана. Эта позиция была мне ближе и интереснее, чем скрупулезное изучение ресничатых червей в Баренцевом море.

- Вы окончили "Щуку". Весело было учиться?

- Конечно, весело. Задача была очень простая: заниматься профессией и через четыре года поступить в театр. Правда, для этого надо было всего-то не нахватать двоек и не вылететь во время сессий. В "Щуке" мы очень много работали. Назначение репетиции на 23 часа считалось обычным делом. Из-за этого возникали проблемы с администрацией, поскольку согласно правилам после 23 часов в здании училища никому находиться не разрешалось.
Именно в "Щуке" нами была поставлена "Цена" Артура Миллера. В то время он был запрещен. На нас произошел "слом" - и Миллера разрешили. При сдаче спектакля с властями проблем не было. Мы сдавали его два раза: сперва показали самостоятельные отрывки - комиссия промолчала. Мы восприняли это молчание как "зеленый свет". Потом кафедры актерского мастерства и режиссуры объединились. Все боялись взять на себя ответственность - выпустить Миллера. Спасибо Катину-Ярцеву и Авшарову: они отстояли спектакль перед кафедрой.

- Кажется, с "Ценой" вы тоже оказались в цене.

- Помню, мы с другом решили пойти на фильм "Легко ли быть молодым?". Билетов в кассе не было. Стали стрелять. Вдруг слышу: "Вообще-то билетов нет, но для вас, молодой человек, найдем". Я удивился такой избирательности. Мне пояснили: "Мы очень любим ваш спектакль "Цена".

- Говорят, в институте вы были чуть ли не "ботаником"?

- Да, я старался не пропускать ни одной лекции. И вовсе не потому, что был этаким примерным студентом. Просто сработал рациональный подход к профессии. Было приятно сознавать, что моя студенческая стипендия адекватна моей актерской зарплате, были какие-то заработки. Между прочим, на четвертом курсе "Щуки" я жил лучше, чем первые восемь лет работы в "Ленкоме".
Красный диплом давал возможность свободного распределения, тогда как после окончания училища надо было отработать три года. При всей зависимости актерской профессии я всегда пытался сохранить независимость.

- Как вас приняла Москва?

- Я очень люблю столицу. Она, конечно, сумасшедшая, имеет отрицательные и положительные стороны, но здесь можно жить и работать. В мире таких городов немного. Я очень люблю Амстердам, но там невозможно работать человеку моей профессии. Это город другого энергетического уровня. Еще я люблю два европейских города - Лондон и Прагу. Я испытываю к ним очень сильные чувства. Если бы представилась возможность какое-то время пожить и поработать там, с удовольствием бы согласился. Но я патриот своей территории. Умирать надо здесь.

- Вы можете сейчас назвать себя москвичом?

- Сейчас - в полной мере. После 17 лет проживания в Москве и 13 лет работы в театре я получил некую жилплощадь с постоянной пропиской. Об этом свидетельствует и печать в паспорте.

- Будучи в Омске, мы увидели Дом актера имени Чонишвили...

- Это мой папа. Он был замечательный человек. Когда в Омске ему предложили на выбор два поста - секретаря парторганизации и секретаря местного отделения ВТО (Всероссийское театральное общество. - Ред.), он выбрал второе. Секретарем парторганизации он стать не захотел: для этого он был слишком честным коммунистом. На посту секретаря СТД он держал в сейфе 200 рублей и записочку-завещание: "Это мне на похороны". Умер он в 1987 году. Не знаю уж, как бы он воспринял события, произошедшие в стране после его смерти...

- Вернемся к Чонишвили-младшему. Как вы поступаете в экстремальных ситуациях, когда надо немедленно принимать решение?

- Мгновенно! Человек, который не может быстро принять решение, всегда теряет. Я люблю в определенной мере риск и авантюризм. В хорошем смысле. Впрочем, с экстремальными ситуациями сталкиваешься не каждый день. Одна из них была связана с моим вводом в спектакль "Варвар и еретик": репетиция - в 16 часов, спектакль - в 19.

- На сцене и в кино экстремальные ситуации не редкость...

- Конечно! Правда, с 1995 года я не снимался. Сейчас заканчивается работа над фильмом "Иван-Дурак" режиссеров Александра Дулерайна и Сергея Корягина, где я играю милиционера. Надеюсь, в январе картина выйдет...
Экстремальные (или, если хотите, забавные) ситуации, на мой взгляд, не мешают действию и одновременно приносят радость партнерам. Я сторонник тонких шуток и мог бы, объясняя природу юмора, написать целый фолиант. Порой зритель не понимает, что происходит на сцене, хотя все уже на грани "раскола". Например, играем "Жестокие игры" в Кемерово. Во время спектакля разбился стакан и порезал мне руку. Рану быстро обработали. Доигрываю две сцены после этой "аварии". Вдруг партнерша увидела мою забинтованную и окровавленную руку - и ей, скажем так, стало немножко нехорошо!

- Говорят, актер не должен жаловаться на жизнь, дабы не разрушать ореол "звезды"...

- Я не отношу себя к "звездам". Я востребованный человек. Не более того. Мне ближе другая формула: артист всегда жалуется либо на отсутствие работы, либо на ее избыток. Середины не бывает. Второе меня устраивает гораздо больше. Заниматься "поеданием печени" от ничегонеделания не в моем характере. Если у меня нет работы, я придумываю ее себе. Но, слава Богу, последние несколько лет не могу этого о себе сказать.

- Как вы все успеваете при таком насыщенном графике?

- Выход один - меньше спать. День у меня построен ужасно: питание и сон - все неправильное. Я абсолютно неправильный человек. Но у меня и профессия неправильная. Я занимаюсь профессией, при которой ты и производитель, и продукт того, чем занимаешься. С одной стороны, нужно всегда быть в форме. С другой стороны, человек с железными нервами, которого ничто не волнует, не актер. Наша профессия работает на саморазрушение. Поддерживая в себе некий рабочий баланс, я в то же время пытаюсь себя самого разрушить. Как только чувствую комфортное состояние, это начинает меня угнетать. Поэтому отдых как таковой отсутствует. И если уж он случается, то на полную катушку: дня три-четыре по 16-18 часов глубокого сна...
Человек очень много тратит времени на ненужное. По утрам моется и чистит зубы - и то же самое делает вечером. Какое-то время тратится на еду... Такое понятие, как расстояние, преодолевается бегом.

- Без машины?

- На машину я не наработал. Был выбор: квартира или машина. Я решил, что лучше быть москвичом, и выбрал квартиру, а она требует определенных капиталовложений. Вообще-то машина нужна только утром и вечером. Днем проще передвигаться на ногах и на общественном транспорте. Не люблю ездить поездами. Как можно ехать сутки-двое?! Лучше переплатить, но лететь на самолете.

- И как при таком ритме жизни вы видитесь с друзьями?

- Очень редко. У меня есть замечательный друг - еще со студенческой скамьи - Витя Рябов, с которым я более или менее встречаюсь часто. Он рядом работает. Когда у него есть свободная минутка, он забегает ко мне. Иногда видимся просто на спектакле. Мы смотрим в глаза друг другу и получаем от этого удовольствие... Существуют какие-то внутренние энергетические связи между людьми, которые позволяют поддерживать отношения даже не на уровне телефонных звонков или писем.

- А поклонницы досаждают?

- Не очень. Среди поклонниц и поклонников есть просто интересные люди. Им нравится то, что я делаю, а мне с ними приятно общаться. Что касается так называемых поклонниц, то им меня очень трудно поймать.

- Наверное, на улице узнают, просят автограф?

- Бывает. В таких случаях я теряюсь. Не знаю, что говорить, как себя вести. К тому же есть те, кто просто узнает на улице, а другие пытаются панибратски похлопать по плечу... В 1993 году шел по Нью-Йорку и вдруг увидел пожилых мужчину и женщину. Мужчина был Кирк Дуглас. Я не стал бросаться ему на шею, расспрашивать о жизни и творческих планах, просить автограф для себя и друзей... Просто увидел и отметил, как он выглядит.

- Может быть, потому что вы сами актер?

- Наверное. Если я кого-то сыграл на сцене, а меня потом на улице не узнают, это меня радует гораздо больше: значит, состоялся акт искусства!

- Почему вы снимаетесь в рекламе?

- Для меня это часть профессии и способ выживания: на деньги, которые я получаю в театре, жить нельзя! Особенно остро это ощущалось в 91-92 годах. Жесточайшая экономия была во всем. Честно признаюсь, иногда даже приходилось пустые бутылки сдавать... Если бы я захотел заработать очень много денег, я бы очень активно внедрился в систему рекламного бизнеса и телевидения. Но я в эти дела не лезу. Позиция шоумена мне не слишком интересна. Прежде всего я актер и хочу присутствовать в этой профессии. Я рад, что не продаю семечки и телевизоры и не занимаюсь перегонкой нефти.

- А как же мультфильм "Бивис и Бат-Хед"?

- Это интересный эксперимент: сидишь и озвучиваешь всех персонажей "с листа". Опять же - профессиональный тренинг. Не более того!

- Но ведь текст там на выносливых!

- Я считаю, что переводчица Маша Гаврилова нашла "золотую середину". В оригинале все звучит гораздо "нелитературнее". Если же все активно приукрашивать, получится анекдот "без соли". Меня это устраивает. Во всяком случае, этим не противно заниматься. Более того, в этом я вижу предоставленную возможность не оторваться от молодого поколения. Имея некоторую популярность среди молодежи, можно говорить то, что считаешь необходимым. Вообще я очень скучный человек. Когда дети начинают меня спрашивать про этот мультфильм, я обычно отделываюсь советом: "Читайте книжки!" В этом вижу определенный смысл. Если из десяти хотя бы один прислушается ко мне и начнет читать, это уже хорошо! Когда я наблюдаю за детьми своих друзей (которых в принципе считаю своими!), не без удовольствия вижу: то, что ты им закладываешь в голову, в ней остается, усилия не пропадают даром.

- Раз мы коснулись дидактики, хотелось бы спросить о спектакле "Игра в жмурики" по пьесе Волохова. Когда со сцены звучит ненормативная речь, это не может не шокировать среднестатистического зрителя.

- Тут произошла такая штука: была идея сделать мобильный спектакль, из которого мы отнюдь не хотели делать "чес". Играли его три-четыре раза в месяц. Спектакль делался практически без денег: минимум актеров, две спортивные сумки реквизита, фонограмма. И можно выезжать в любую точку и играть перед любой аудиторией - от пяти человек до пяти тысяч. В 1991 году состоялась премьера. Потом спектакль играли в "Сатириконе", филиале Театра имени Моссовета, в ЦДХ. Возили его в Челябинск, Питер, Париж... Помню, играли "Жмуриков" в 95-м. За весь спектакль - ни одной реакции. В финале видим заплаканные лица. Аудитория была из пятидесятилетних людей, для которых аббревиатура КГБ значила слишком многое. Последний раз играли спектакль прошлым летом. На этот раз 90 процентов зрителей были из "непосвященных". У них было по поводу "Жмуриков" свое мнение. И это тоже хорошо. К тому же со спектакля ушло всего восемь человек, а не десять. Это замечательно! Десять человек - наша норма.

- Как принимали "Жмуриков" в Париже?

- Хорошо! Особенно когда мы играли для славистов в Сорбонне. При первых словах зрители поняли, что они изучали совсем не тот язык... Опыт показывает, что уже через 15 минут ситуация перестает быть и криминальной, и экстремальной. Зрители понимают, что ненормативная лексика в "Жмуриках" - не самоцель. В данной ситуации эти герои просто не могут разговаривать по-другому. Иначе это уже другой спектакль: и построен он будет по-другому, и воздействие у него будет другое... Ведь пьеса - об одиночестве и выборе: стоит ли подстраиваться под какие-то системы или нет?!

- Вы как-то сказали, что ваша личная жизнь до сих пор не устроена...

- Есть выбор: кто-то занимается личной жизнью, кто-то - профессией. Хорошо, если это взаимозаменяемо...

- Не боитесь, что со своими привычками не найдете ту, которая смогла бы вам соответствовать?

- Если честно - и да и нет. Это уж как распорядятся Природа и Бог! Никогда не знаешь, что лучше, что хуже. Настоящий, радостный семейный быт может сложиться, но ведь может и не сложиться. За все в жизни, грубо говоря, надо платить... Хотелось бы что-то в жизни оставить после себя. По-настоящему оставить! Человек жив памятью, своими делами. Я не боюсь того, что профессия сможет помешать мне в обретении комфорта. Сегодня я вполне доволен своей личной жизнью и ее стыковкой с работой. Главное, чтобы окружающие понимали тебя, твое дело, чтобы живущие рядом люди уважали твое одиночество. По большому счету, каждый человек - одинок...

Ирина Васильчикова, Александр Щуплов
faces.ng.ru 2001г

 Отправлено: 12.02.07 13:58. Заголовок: Re:

Сергей Чонишвили: Я не пятак, чтобы всем нравиться

14 июля 2005. С киношными злодеями, сыгранными Сергеем Чонишвили, лучше не пересекаться по жизни – проблем не оберёшься! Что же касается самого актёра, то он, в диаметральную противоположность большинству своих героев, оказался человеком весёлым, добрым и бесконечно обаятельным.

Всего за несколько дней до последнего нетанийского терракта мы встретились и побеседовали в этом городе с прекрасными актёрами прославленного театра «Ленком»: Сергеем Чонишвили, Дмитрием Певцовым и Павлом Смеяном. Все три интервью, данных артистами медиа-группе «Максимум», мы поочерёдно представляем нашим читателям. Сергей Чонишвили стал первым «ленкомовским» гостем арт-рубрики «Star&Млад».

Я не спрашивал Чонишвили о тонкостях его собственной личной жизни, и не из-за того, что боялся услышать в ответ: «Простите, а какой у вас вчера вечером был «стул»?» Так изящно он научился купировать бесцеремонные попытки бульварных журналюг подглядеть в его замочную скважину. Просто с человеком, чьё настольное чтиво составляют произведения Гари, Набокова, Барнса и Мураками, тянет пообщаться на более философские темы.

… Невероятно, но у многих, не самым забитых, людей, фамилия нашего гостя не вызывает ассоциаций ни актёрских, ни, тем более, писательских. Сей грустный факт представляется мне проблемой не заслуженного артиста России С.Чонишвили, а, как раз, этих самых людей. И я безмерно рад возможности хоть как-то поспособствовать ликвидации данного пробела у адекватной части «русского» Израиля.

- Сергей, это правда, что, если бы вы не стали актёром, то пополнили бы ряды пишущей братии?

- Абсолютная правда! Сложилось так, что в 1992 году я собирался покинуть актёрскую профессию. Момент тогда наступил такой: кино не снималось практически, в театре я хоть и играл 28 спектаклей в месяц, но это была активная массовка… Приходил после этого «домой», в девятиметровую комнатушку общежития, приносил очередную месячную зарплату, которую хватало недели на полторы, не более. И никаких перспектив! Я постоянно находился во власти мыслей о том, а как же развиваться да и просто жить дальше…

Оставалась последняя попытка, когда был подготовлен один самостоятельный спектакль, и вот уж если бы она не реализовалась, то дорога моя, скорее всего, повернула бы в сторону журналистики. Тем более, что и предпосылки, как говорится, созрели под это дело – создавалась новая газета, где набранных сотрудников сразу обучали новым же компьютерным технологиям, что давало мне уникальную возможность весьма высококачественно перепрофилироваться. Всего этого в итоге не произошло, и «юзером» я остался не самым продвинутым (смеётся своим густым заразительным смехом!), зато профессию сохранил.

- Тем самым спектаклем, той самой последней попыткой, позволившей сохранить нам одного из любимых актёров, стала нашумевшая постановка Андрея Житинкина «Игра в жмурики», где вместе с вами играет Андрей Соколов. Мы к этой теме в нашей беседе ещё вернёмся, а пока давайте поговорим ещё об одном вашем таланте. Пять лет назад состоялся ваш писательский дебют: вышел в свет сборник «Незначительные изменения». Затем последовало «продолжение книжного банкета», – читатели получили новые стихи и роман «Человек-Поезд». Как получилось, что актёр Чонишвили взялся за перо?

- Знаете, на самом деле, писатель Чонишвили «дебютировал», когда ему было всего семь лет. Рассказываю я об этом не часто, но именно в том предшкольном возрасте мною был написан первый маленький рассказик про мышку, маму, сыр, ну и так далее… Не суть важна была рассказа, он заканчивался совершенно авангардистским способом – предложением в одно слово. Подчёркиваю, в ОДНО слово, и звучало оно: Воттакто!

С этого рассказа всё и началось. Я и книжки рукописные в детстве делал, а потом, уже в девятом-десятом классах, выпускал «Нелитературную газетку», своеобразный школьный самиздат…

Поэтому, когда случился такой период, что нужно было чем-то занять организм, чем-то самого себя эмоционально задействовать, я решил, что вот это будет моё дело. И потом, для меня это болезнь, в хорошем, разумеется, смысле, ибо я очень некомфортно себя ощущаю, когда не пишу. Так родилась в 1993 году повесть «Незначительные изменения», которую я очень долго не мог издать, поскольку мне нужен был мой макет. Единственным издательством, согласившимся предоставить мне право на свой собственный вариант макета была «Рутена». Так, уже лишь в 2000 году вышел в свет первый сборник стихов и прозы. После этого у издательств уже не возникало вопросов, я представлял не только собственные макеты, но и своего художника. Так издалась вторая моя книга «Человек-поезд». Сейчас, если всё будет нормально, то к декабрю я закончу работу над «Антологией неприятностей Антона Вернера». Это тоже будет крупная форма!..

- Ваши коллеги-актёры, наверняка читающие эти произведения, делятся с вами какими-то своими впечатлениями?

- Безусловно. Я и сам всегда интересуюсь, что понравилось, а что – нет, задаю всякие наводящие вопросы, ответы на которые мне известны. Такое зондирование даёт мне возможнось понять, что из написанного мной доходит, а что – не совсем. Это великолепная пища для размышлений! Кроме того, я совершенно спокойно воспринимаю любую критику в свой адрес, прекрасно понимая, что я не пятак, чтобы всем нравиться! Я не отношу свои творения к разряду высокой литературы, но считаю, что занимаю ту самую нишу, которая находится между ней и тем, что принято называть «бульваром».

Я стараюсь создавать «маячки», которые способны вызвать в человеке желание продолжать чтение и дальше. Помочь читателю быть не просто поглощателем печатного текста, но и находить в этом какое-то разумное зерно.

Мне очень нравится, что писательство для меня – это хобби, что это не стало моей профессией… Это даёт определённую свободу. Для себя я нашёл самое подходящее определение этой своей деятельности: «Кино на бумаге». Правда, когда некоторые мои коллеги и товарищи говорят мне, что это готовые сценарии, я не соглашаюсь и объясняю, что для сценария здесь не хватает определённого хода. Это всё-таки ближе к литературе!

- Давайте вернёмся к тому самому спектаклю «Игра в жмурики», ставшему переломным в вашей актёрской карьере. Ваша совместная работа с двумя Андреями, Житинкиным и Соколовым, была полностью построена на ненормативной лексике. Проект оказался весьма успешным. Чем вы это объясняете?

- Да, этот спектакль построен на мате, но… не ради мата. Помните это время, в начале 90-х, когда появились «фиги в карманах», когда люди стали говорить «нах», «мля» и прочие полуразрешённые неологизмы. Мы просто пошли откровенным ходом – взяли предлагаемые обстоятельства, по которым эти люди, ставшие действующими лицами, просто не могут иначе разговаривать. Для нас это история в зоопарке Эдварда Олби, но по-советски. Играем мы про близкое ретро, про феномен советского идиотизма, вещь стойкую и очень трудно искоренимую. Нам ещё долго придётся освобождаться от этого наследства.

Почему спектакль оказался живучим? Потому что, как ни странно, он остаётся современным спектаклем. Причём мы, выпуская его в своё время, на это практически не рассчитывали. Мы просто стремились сделать мобильный спектакль: берёшь две сумки, приезжаешь в любой город на любую площадку, от двух человек и до тысячи. Мы, кстати, «Жмуриков» и на «тысячнике» играли. В этой пьесе интересен не мат, а, прежде всего, то, что происходит с персонажами. Конечно, сегодня спектакль несколько менее актуален, по понятным причинам, да и нельзя всё время играть в одну и ту же игру.

- У нас в Израиле живёт замечательный поэт Игорь Губерман, который отдаёт мату должное, называя его «вздохом угнетенной твари». Вы, я слышал, тоже в жизни не гнушаетесь речь крепкими словцами приправить. Да и я, знаете, тоже! Это вообще свойственно интеллигентам. У вас в России, кажется в какой-то сибирской школе, ненормативную лексику уже преподавать детям начали…

-… О, боже мой!..

- Представьте себе!…Так, быть может, перенести её в разряд… нормативной?!

- Вхождение ненормативной лексики в среду интеллигенции, думается мне, было формой некоего протеста. Мы ведь с вами относимся примерно к одному поколению, которое, по некоторым прогнозам, должно было уже в настоящее время жить при коммунизме. А дожило до 77-го года, когда объявили «развитой» социализм, который я называю недоразвитым. В какой-то мере мат, на данном фоне, воспринимался и как некий дополнительный элемент свободы, что-ли…

Как человек, не любящий масс.культуру, я наоборот сейчас становлюсь сторонником освобождения от подобного повального увлечения. В ненормативной лексике есть определённый шарм, если она используется с должным изяществом. У меня много знакомых, которые умеют это делать не для ругани и брани. Но когда я иду по улице и слышу мат через каждое слово, то мне просто хочется застрелиться от подобного страшного засорения нашего языка. Мат должен быть феноменом культуры, а не приводить к упрощению языка.

- С одним из самых неподражаемых московских режиссёров Андреем Житинкиным, тоже, кстати, бывшем недавно гостем нашей арт-рубрики, вас связывают достаточно тесные творческие отношения…

-…Связывали! Сейчас – нет! Мы не работаем вместе уже с 1997 года. У нас был, в своё время, очень плодотворный период, когда мы сделали в институте «Цену» Миллера, «Партиту для деревянного инструмента» Граховяка, «Реку с быстрым течением» Маканина, те же «Игра в жмурики» и «Ночь трибад» Независимого театрального проекта. В театре-студии Олега Павловича Табакова мы сделали два спектакля: «Псих» по Менчину и «Старый квартал» по Уильямсу. Были и другие проекты с Житинкиным, и, как человек достаточно консервативный, живущий в своих устоях, я с большой теплотой вспоминаю о том периоде, когда мы работали вместе с Андреем Альбертовичем.

- Он действительно настолько значимый режиссёр, как считают многие?..

- Я не могу сейчас об этом говорить, мы не работаем вместе уже почти десять лет. Люди имеют возможность за такой промежуток времени развиваться или не развиваться дальше. У меня с ним так произошло, что, в определённый момент, каждый из нас начал развиваться самостоятельно. Это, разумеется, ни коим образом не перечёркивает всех наших предыдущих взаимоотношений, и если так сложится, что интересы наши снова сойдутся, то с радостью, я думаю, будем работать.

- Вы постоянно снимаетесь в фильмах-тайнах, то семейных, то петербургских. А в своей собственной жизни самая страшная и самая интересная тайны этого мира вам уже раскрылись?

- (в ответ на этот вопрос Чонишвили неожиданно начинает снова заразительно хохотать и, поймав мой удивлённый взгляд, подмигивает!) Сейчас всё объясню! Вопрос страшной и интересной тайны для меня отнюдь не праздный, ибо он меня самого волновал достаточно долгое время. Это, в общем-то и не тайна даже, а один принцип, некая формулировка, которую мне необходимо было для себя вывести, и я её, в конце концов, вывел, что дало мне уверенность, сопоставимую с ощущением твёрдой почвы под ногами. При этом, мысль я скажу крамольную, которая наверняка не будет с большим энтузиазмом воспринята, но такие мысли желательно себе создавать просто, как своего рода страховой полис.

Сейчас, сейчас станет совсем понятно… Я вот точно знаю, что буду работать до самого последнего момента. Я не интересуюсь пенсией и другими дивидентами покоя… Это не хорошо, скажу честно, просто весь мой пафос, так называемый, в этом отношении, это попытка бороться с собственной ленью. Я с ней настолько активно борюсь, что я теперь ничего другого не умею и не делаю, кроме того, как работать. Естественно я понимаю, что организм не молодеет. Вот в тот момент, когда я перестану развиваться, в тот момент, когда я пойму, что оказался в тупике, в том числе связанном и с потерей возможности самого себя обслуживать… В тот момент есть возможность спокойно поехать в город Амстердам, потому как там, в Голландии, разрешена эфтаназия…(звучит раскатистый смех Чонишвили). Это не то, что я собираюсь этим заняться, но вот осознание того, что можно красиво уйти из этого мира, меня очень успокаивает!

- Между прочим, Сергей, есть и альтернативный путь, ведущий от этой жизненной развилки. Диаметрально противоположный эвтаназии. Называется клонированием! Закапал чего-то там в пробирку, взболтал, – и раз тебе – новая жизнь самого себя!

- Сейчас очень много, я бы даже сказал повально, говорится о продолжени жизни, о стволовых клетках, омоложении организма и так далее. Многие захотели жить вечно, но не задумываются над тем, к каким это может привести последствиям. Представьте ситуацию, что у вас вечно живой начальник, а вы – вечно живой его подчинённый! Это уже потолок. Не страшна сама вечная жизнь, страшно, если человек перестанет развиваться.

- Нерусские фамилии – явление стильное в российском кинематографе: Чонишвили, Калныньш, Хаматова. Расскажите откуда вы родом, где и как прошло ваше детство, о вашей семье.

- Всё очень просто: мальчик с грузинской фамилией родился в 1965 году в городе Туле. Ещё через год он переехал с родителями в город Омск и прожил там до 1982 года, после чего благополучно переехал в Москву, где поступил в институт и живёт по сегодняшний день. Будучи сыном артистов Омского драматического театра, я объездил с ним по гастролям большую часть территории бывшего СССР. Если судить по кровям, то больше всего во мне польских кровей. Далее в порядке убывания: русская кровь, грузинская, немецкая, чешская, французская и шведская.
А по поводу того, чтобы менять фамилию…

- …Минуточку, Сергей, мы ведь о смене фамилии ни в коем случае не говорим. Напротив! Прекрасная и звучная фамилия Чонишвили, добавляет российскому театру и кинематографу не только стильности, но и интернациональности…

- Вы знаете, дело в том, что искусство вообще вещь интернациональная. Это хорошая мысль, но отвечать на вопрос, почему это так, всё равно, что отвечать на вопрос, почему море такого цвета? Да потому что оно такое, и всё тут. Потому что иначе мы будем разбирать море на пресную воду, на соль, на какие-то микроорганизмы, и в итоге это уже будет не море.

- А Грузия пыталась каким-то образом «эксплуатировать» вашу славу, или, выражаясь удачнее, причислить артиста Чонишвили к своему кинематографу?

- Я не думаю, что есть смысл относить меня к грузинскому искусству, равно как и к омскому искусству, или московскому, или к любому другому автономному искусству. Есть некая, не побоюсь этого слова, творческая единица Чонишвили, которая, в общем, сама решает, куда и к кому ей принадлежать.

- Футболистов часто спрашивают, с кем бы им хотелось сыграть в одной команде. У вас возникает особое желание выйти на сцену или съёмочную площадку с каким-либо определённым коллегой по цеху?

- Есть! Но я воздержусь от того, чтобы назвать эти фамилии, в силу одной творческой приметы, утверждающей, что, если озвучивать идею, которая ещё только может состояться, то она почти наверняка не реализуется.

Я бы с удовольствием попробовал сыграть на французском, который знаю в зачаточном состоянии, с великим Жаном Габеном. Об этом можно говорить, не страшась примет, поскольку Габена уже нет в нашем мире.

- Вы много путешествуете, бываете в самых разных странах и обладаете достаточной информацией для сравнения. Какое впечатление производит на вас Израиль?

- Я, по природе своей, человек очень любознательный, и потому, любую страну, в которую я приезжаю, стараюсь постичь всеми своими органами чувств. Я ем ту пищу, которую едят обычные люди этой местности, пью то, что они пьют. Я стараюсь впитывать в себя всё происходящее вокруг, устроить этакую диффузию своих собственных эмоций. Если говорить глобально, то на земле есть два города, где я хотел бы жить: это Прага и Лондон. Они устраивают меня и по духу, и по внешней картинке.

Израиль – удивительная страна, но я понимаю, что не смог бы работать здесь, мне было бы тесновато… Не из-за территориальных рамок, а по духу… Он здесь немного разлагающий, и заставляет меня не работать желать, а лениться. Сюда хочется приезжать, получать положительные эмоции и ничего не делать! Таких мест есть на планете немало. В Амстердаме, к примеру, мне тоже тесновато.

Америка – это уже несколько другая ситуация – там хорошо работать, стоит атмосфера такого «экшена»! Но, вопреки этому, я провожу там немногие свои отпуска. Дело в том, что там живут мои самые близкие друзья. Именно друзья, а не «friends»! Те, которых мне химически не хватает. Таких друзей не может быть много. Поэтому, когда у нас случаются очень долгие периоды невидения, мне становится очень тяжело. В Северной Америке я чувстую себя очень комфортно ещё и физиологически. Видимо это явление носит астральный характер. Я там могу спать четыре часа в сутки и чувствовать себя при этом абсолютно бодрым.

- Вы много читаете, и наверняка у вас есть любимые авторы и произведения…

- Не далее, как дней пять назад у меня состоялся интересный разговор с одной хорошей приятельницей, которой я рассказал, что считаю Иосифа Бродского величайшим поэтом ХХ века. Сейчас уже плохой тон об этом говорить. Это уже та эмоция, которая доступна на сегодняшний день всем. Я очень люблю Карла Сендберга, если продолжать о поэзии. Он известен многим, как биограф Авраама Линкольна, но на самом деле он, прежде всего, замечательный поэт, стихи которого для меня, – это просто джаз.

Я очень люблю Ромена Гари, которого открыл для себя в 85-м году, как Эмиля Ажара. Потом, рассказывая своим друзьям-французам о том, что «я сейчас потрясающего человека узнал», получил от них ключи к разгадке этой истории. О мистификации человека, создавшего из себя двух абсолютно равнозначных писателей, причём оба получили Гонкуровские премии.

Люблю Набокова до-«лолитского» периода, особенно его «Машеньку». Люблю жутчайшего стилиста Достоевского, заставляющего читателя в хорошем смысле слова «болеть». Обожаю Антона Павловича Чехова, до сих пор, по-моему, не разгаданного. Он ведь говорил о том, что пишет комедии, но ни один спектакль, поставленный по его произведениям, комедией так и не стал.

Я люблю Джулиана Барнса, Харуки Мураками, Кобо Абе… Я испытываю самую натуральную радость, когда вдруг свои собственные мысли, которые ещё не сформулированы, нахожу среди написанного моими любимыми авторами. Значит, они думали порой точно также как я.

- Какую роль вы бы никогда не согласились сыграть?

- Вряд ли бы я смог конкретизировать ответ на сей вопрос… Думаю, что отказался бы от работы, которая была бы мне не интересна, что, впрочем, я периодически и делаю. Мною уже достигнут возраст, когда перестаёшь быть всеядным. И это не потому, что я «зажрался», а потому что понимаю, что мне ещё определённый срок отпущен для активного существования, лет, наверное, двадцать пять!.. Нет, я, разумеется, собираюсь жить значительно дольше, просто после этих двадцати пяти, всё будет немного по-другому. Поэтому, что касается ролей, – хотелось бы не перечитывать уже пройденный букварь и не тратить время на то, что не даёт возможности двигаться вперёд.

- Как человек, зачитывающийся Сендбергом и Мураками, скажите, что находится за горизонтом?

- Неизвестность! И новый горизонт!..


Беседовал
Дмитрий Айзин
http://ashdod.israelinfo.ru/persons/28

 Отправлено: 12.02.07 16:39. Заголовок: Re:

СЕРГЕЙ ЧОНИШВИЛИ:
"Печорина я уже не сыграю"

Сергей ЧОНИШВИЛИ служит в Ленкоме Марка Захарова, снимается в кино, телезрители знают его по сериалам "Петербургские тайны", "Пять углов", "Семейные тайны", "Право на защиту"... Голос этого заслуженного артиста России часто звучит за кадром на разных каналах. Наверное, многим запомнились "Истории русской дипломатии" на канале "Культура". А еще Чонишвили пишет повести, рассказы, стихи. Его писательский дебют состоялся в 2000 году, когда вышел в свет сборник "Незначительные изменения". Затем появилась следующая книга - "Человек-поезд"...

- Сергей, недавно вы отметили свое 40-летие...

- Я вообще не отмечаю дни рождения. Лет с 15, наверное. Как правило, в это время работаю.

- И никаких подарков себе не сделали? Вроде выпуска новой книги, например.

- Ничего не было. Роман "Антология неприятностей Антона Вернера" еще не закончил, к весне, надеюсь, допишу.

- А на премьере фильма со своим участием "Зеркальные войны" были?

- Нет. Я не хожу на премьеры. Не езжу на фестивали. Мне не хватает времени. Замечательная работа эти "...войны" на самом деле! Сначала это был американский проект, потом он стал полуамериканским. Я шутил, что даже если картина не получится, то на меня все равно посмотрят, ведь там с моего героя все начинается. Игорь Чайкин сначала вытаскивает самолет из тренировочного полета, а потом едет охотиться на уссурийского тигра. И его убивают китайские диверсанты. Я вообще играю либо подонков, либо людей, которых убивают. Моя работа в "Зеркальных войнах" действительно "уникальная". Играли на английском, но на озвучивание меня не позвали. И даже не поставили в известность, что я "звучу" чужим голосом. Так что я имею очень опосредованное отношение к этой работе.

- С вашей внешностью героев-любовников бы играть.

- За внешность спасибо маме, папе. Вообще-то я считаю, что за свою жизнь не сыграл ни в кино, ни в театре ни одного героя, более или менее адекватно представляющего меня в этом мире. Мне интересен человек, который вписывается в пространство. Или не вписывается в него. Сначала я как герой психофизический был не очень нужен, потом совсем не нужен. Помните, Смоктуновский был не нужен во времена Харитонова и Рыбникова? Он не вписывался в ту ситуацию. Я себя не сравниваю с Иннокентием Михайловичем. Но, видимо, той психофизике, что существует в артисте Чонишвили, пока нет применения. Мне было удивительно и обидно услышать от человека, который знает меня лет 18 и посмотрел "Демон полдня": "Смотри-ка, оказывается, Чонишвили умеет любовь играть!" Я умел и раньше это играть, и может быть, это по-другому повлияло бы на мою биографию. Я отдаю себе отчет в том, что часть материала уже ушла от меня безвозвратно. Человек меняется, стареет и, как бы хорошо он ни выглядел, все равно уже не сможет сыграть какие-то вещи. Я никогда не смогу сыграть Печорина, уже старый. Мне нужно было сделать это хотя бы в 30 лет. В этом отношении я преклоняюсь перед Гретой Гарбо, которая сделала самый правильный ход. Весь мир помнит ее как потрясающую, талантливую, красивую, обаятельную женщину. Потому что вовремя ушла. Это очень смелый поступок.

- У вас немало театральных премий. Какая из них самая дорогая?

- Премия имени Евгения Павловича Леонова за Ноздрева, потому что она внутриколлективная. Меня коллектив выбрал! Глупо же рассчитывать на что-то, когда твой 15-минутный эпизод выставляют в одной номинации с Женей Мироновым ("Гамлет" Петера Штайна), с Олегом Павловичем Табаковым (его моноспектакль). Угадайте с трех раз, кто получит "Хрустальную Турандот"? Но за Ноздрева в "Мистификации" я получил еще и "Чайку", и премию имени Смоктуновского и выдвигался на "Кумир". Причем номинация "Кумира" была довольно странной для меня: дебют! Это после 13 лет работы в театре...

- Говорят, природа отдыхает на детях известных актеров. Вы из артистической семьи...

- Иногда природа действительно отдыхает. Моя мама - заслуженная артистка России, лауреат премии имени Станиславского, она работает в Омском драмтеатре. Папа, Ножери Чонишвили, умер в 1987 году, его имя носит Омский дом актера. Вы знаете его по фильму "Порох", который телевидение часто показывает. Замечательные, не до конца реализованные артисты.

- Сразу после школы вы поступили в Щукинское училище?

- Это, честно скажу, случайность. Я не был готов к тому, что поступлю с первого раза. Зато потом год "висел", не понимая, что там происходит. Меня спасли только самостоятельные показы.

- А то, что сразу после Щуки попали в знаменитый Ленком?

- Тоже случайность. Я оказался в нужное время в нужном месте. Театру надо было развести два спектакля - "Диктатуру совести" с "Жестокими играми" - под гастроли. Я пришел в Ленком еще в тот период, когда молодой человек, помимо массовки, получал большую роль со словами. После 1991 года мы стали делать одну постановку в сезон, и этот принцип ушел. Всех кормить, естественно, нельзя.

- Актерам всегда кажется, что они мало востребованы. Вы хорошо заняты в театре?

- Я пришел в Ленком 19 лет назад на три спектакля: "Жестокие игры", "Юнона" и "Авось", "Звезда и смерть Хоакина Мурьеты". Начинал с того, что играл 28 - 30 спектаклей в месяц. Как это назвать? Востребованностью? Первую премьеру со словами я сыграл только через 13 лет! К тому времени на стороне у меня уже была какая-то биография, играл в антрепризе Андрея Житинкина "Игра в жмурики", в "Психе" и "Старом квартале" Театра-студии под руководством Олега Павловича Табакова. Честно вам скажу, у меня нет никаких амбиций в своем родном театре. Мне очень нравится мой коллектив, я люблю этих людей. Вот и все. Я понимаю, что мой поезд ушел.

- У вас сначала легко все складывалось, этакий счастливчик, везунчик. А потом вы даже хотели уйти из этой профессии, это так?

- Мое везение закончилось после первого сезона в Ленкоме. Я ушел в армию и потерял ту колею, по которой сначала хорошо все шло, даже с некоторым опережением. И все равно считаю, что из любых моментов человек должен выходить со знаком плюс. Правда, то состояние, в котором я нахожусь сейчас, мне бы лет шесть назад! Хотя, с другой стороны, я принимаю все, что у меня было в биографии. Сейчас я счастлив (постучу по дереву!). Я всегда хотел жить в возрасте "около сорока". Лет с 16 мне было интересно именно это положение. Наверное, я сейчас приближаюсь к некоторому внутреннему гармоничному состоянию. А тогда... Только представьте: молодой человек "пашет" 28 спектаклей в месяц, живет в общежитии на девяти метрах, получает зарплату, которой хватает на полторы недели... Кино не было, перспективы в театре были непонятны, другой работы не имелось, а надо было что-то кушать. Глупо заниматься тем, что не приносит тебе ни удовлетворения, ни дохода. Я был готов поменять профессию. Спектакль "Игра в жмурики" оставил меня в ней, если бы он не получился, я бы ушел. С точки зрения развития лет семь было потеряно. Я приехал в Москву более романтичным мальчиком. Стал жестче, циничнее. Жизнь научила. А можно было и не учить этому.

- Теперь принято ругать сериалы...

- Но все равно их смотрят! Возьмите "Петербургские тайны". Это даже не сериал, а многосерийное кино. За три с половиной копейки три не очень молодых человека сделали правильную историю. Людям было интересно смотреть про своих, а не про донью Хуаниту. Добротный продукт. Он снимался, кстати, на пленку. Это полтора года жизни. Естественно, с перерывами. В таком объеме я тогда присутствовал впервые. Потом были "Семейные тайны" Елены Цыплаковой. Из всех персонажей, которые были мною сыграны в кино, более или менее адекватны мне герои "Психа и мелочовки", "Демона полдня" и "Права на защиту". Почему "Права..."? Да потому что там я процентов 45 текста переписал.

- Что бы вы сказали о своем характере? Вы весельчак? Человек компанейский?

- Не знаю. Не люблю большие компании, предпочитаю общаться с друзьями тет-а-тет. Даже когда приезжаю в Омск, не собираю их всех вместе, стараюсь уделить каждому внимание. Вообще мне не хватает одиночества. Я люблю быть один. Мне с собой интересно. Хотя я себя не люблю. Я - чудовищно ленивый человек. Зато есть хорошее качество: если надо восстановить силы, могу лечь на 15 - 20 минут, вырубить организм и встать бодрым, как будто проспал часа три. Режим жизни у меня идиотский: два выходных дня в этом году, два - в прошлом. При этом рабочий день начинаю рано.

- Где же вы так заняты: в театре или в кино?

- Нет. Не в театре. Голос! Две-три озвучки в день, иногда шесть, бывает и восемь.

- Не обидно этим заниматься?

- Я занимаюсь своей профессией: озвучиваю документальное кино, рекламу, корпоративные фильмы. Не продаю телевизоры или холодильники, не занимаюсь перепродажей машин. Недавно меня поздравили с Днем украинского кино. И я подумал, что действительно имею какое-то отношение к этому. Сериал, в котором я сейчас снимаюсь - "Дурдом" Анатолия Матешко, - уже восьмая моя картина на территории Украины.

Беседу вела Светлана МАЗУРОВА
www.kultura-portal.ru

 Отправлено: 14.02.07 11:19. Заголовок: Re:

СЕРГЕЙ ЧОНИШВИЛИ: «УВИДЕВ ПРАГУ РАННИМ УТРОМ, Я ПЛАКАЛ»

Он успевает одновременно сниматься в кино, озвучивать мультики, многочисленные рекламные ролики и играть в родном «Ленкоме». Всеяден и охоч до новых впечатлений по роду деятельности и складу характера. В путешествиях не отлеживает бока на солнышке, а стремительно передвигается по местности, знакомясь с аборигенами и попутно получая свежую информацию.

— Сергей, в какие страны вы обычно отправляетесь?

— Часто и с удовольствием езжу в Америку. Во-первых, потому, что там живут мои друзья, которых я всегда хочу видеть, а во-вторых, удается полностью выключаться, так как ни по пейджеру, ни по телефону я в этой стране недоступен. Я просто сажусь в машину и еду куда глаза глядят, легко преодолевая огромные пространства с замечательным климатом и изумительным ландшафтом. Таким образом подзаряжаюсь положительными эмоциями. Если устану, тормознусь, посплю в каком-нибудь мотеле — там же нет бытовых проблем, да и перекусить можно где угодно. К тому же еда стоит копейки.

— А как местное население вам показалось?

— Америка — большая деревня, и в ней живут очень доброжелательные люди. Можно сколь угодно долго спорить об их интеллекте, но скорее это в нас говорит активный великодержавный шовинизм. Ну да, они фанатично любят свой флаг и гимн, но, по-моему, так и должно быть.

— Какой город Штатов больше всего пришелся по душе?

— Очень понравился интеллигентный Бостон. На самом деле Америка одноэтажная, и мегаполисы смотрятся как вкрапления в цивилизацию. Вот, допустим, Нью-Йорк — отдельная субстанция, существующая сама по себе. Причем каждый там может найти свой уголок: кто любит Европу — обязательно ее отыщет, кто любит Америку в самом банальном понимании, тоже, естественно, ее обнаружит, кто скучает по родной Жмеринке — столкнется и с ней. В Бруклине есть великолепные помойки, не слишком чистые улицы с длинными очередями в маленькие магазинчики, где продают соленые огурцы. В этих местах полно выходцев из России, и все напоминает анекдот. На вопрос: «И как же вам Америка?» отвечают: «Не знаю, еще в ней не был».

— Что вы в первую очередь делаете, оказавшись на новом месте?

— Обязательно совершаю обход близлежащей территории. Даже приехав в Японию, я в первый же вечер пошел осматриваться, хотя там это делать опасно: названия улиц на английском языке не дублируются. Стоит четыре раза повернуть за угол — и ты уже заблудился, а потом приходится долго плутать вокруг одного места, тщетно пытаясь увидеть знакомое здание.

— Чем запомнилась Страна восходящего солнца?

— Я приехал туда на съемки в 1991 году. Это был такой брежневский совок, но на высоких технологиях. Токио, по крайней мере. Помню забавный случай, когда вечером в течение 30 минут не мог разменять бумажные деньги, чтобы позвонить, — почему-то все от меня шарахались, как от чумного. Правда, потом одна женщина сжалилась — бросила несколько монет и убежала. Но это относится скорее к минусам. А в плюсах, разумеется, японская кухня. Для меня она вне конкуренции. Мне ее очень не хватало до тех пор, пока Москва не превратилась в империю суши. И отдельно надо, конечно, сказать о потрясающей экологии. Япония дает удивительное ощущение постоянной чистоты. Разницу замечаешь мгновенно, стоит возвратиться домой в загаженную и заплеванную действительность. Помню, я тогда получил на этой почве серьезную психологическую травму, месяца два восстанавливался.

— Где вы были в Европе?

— Летал в северные страны — Голландию, Данию. Милые игрушечные города, в которых чувствуешь себя как в сказке. Пространства крохотные. В Копенгагене мы жили в центре, в гостинице «Тритон». В один из дней, в полдень, выехали на экскурсию по замку Гамлета, который располагается почти на границе со Швецией, стоит только через пролив перебраться. По дороге еще остановились на пикник, к вечеру вернулись. Я переоделся и пешком дошел до театра, где мы играли спектакль. Вот буквально и вся страна.

— А столицы каких государств вас покорили сразу и навсегда?

— Если судить глобально, то у меня есть два любимых города — Прага и Лондон. Ну, Прага — это понятно: мать городов, колоссальная, волшебная. Да, я видел Ниагарский водопад, Голубые горы на границе штата Вермонт, великолепнейшие разломы... Но когда я в феврале 1987 года ранним утром вышел на набережную Влтавы и моему взору предстали Градчаны, от которых поднимался туман, Карлов мост в серо-розовой дымке… у меня перехватило горло, и я заплакал. Непонятно почему. Скорее, от нахлынувшего счастья, что вся эта невозможная красота реальна и рядом, что ее даже можно потрогать.

— Я тоже испытывала нечто подобное в Праге и думаю, она не меньше, чем Париж, может претендовать на город влюбленных.

— В Париже я побывал уже после, и он действительно во многом мне напомнил Прагу. Но Париж — особенный, всегда разный, он делится на четыре города: утренний, дневной, вечерний и ночной. Я там жил на окраине у знакомых, в районе Де-Жанвиль. И однажды, опоздав на электричку, пошел бродить по засыпающему Парижу. Незабываемые впечатления!

— Вы упомянули еще Лондон. Что о нем можете сказать?

— Честно признаюсь, я не умею расслабляться и бездельничать. И если отправляюсь куда-нибудь, то только в основном по работе. Но могу на несколько дней увеличить деловую поездку, чтобы вкусить прелести тамошней жизни и в полной мере ими насладиться. Например, в 1991 году, поехав на фестиваль в Эдинбург, я нашел возможность вырваться на полутора суток в Лондон. А так как по всему миру у меня разбросаны друзья-приятели, то они оказались и в этом славном городе. Более того, за довольно короткое время им удалось организовать для меня грандиозную культурную программу, которую, наверное, не всякий лондонец может себе позволить. Мы гуляли по паркам, устроили пикник на вершине, любуясь панорамным видом города, заглядывали на огонек к двум известным художникам, ездили в гости к адвокату в его роскошный особняк в дорогом районе, отрывались на дансингах в Сохо. Только ближе к концу моего стремительного путешествия друзья спохватились, что не показали мне основные достопримечательности. И мы ночью на огромной скорости проезжали мимо них — только успевай головой крутить по сторонам. Но я рад, что все было именно так. Ведь вся прелесть и состоит в оригинальном осмотре незнакомого города.

— По нашей стране любите ездить?

— Конечно, только не в походном варианте. Комары почему-то меня обожают, и подобный отдых вытерпеть могу не более суток. А излюбленнейшее место у нас — это, разумеется, Байкал. Дикая природа, полное выключение из социума. Еще, бесспорно, Питер. Странный, наводящий светлую печаль. Его я особенно люблю ранней и поздней осенью. Там за день можно пополниться недостающей энергией. Главное — соблюсти ритуал: как только нога ступит на землю этого легендарного города, надо пройти по правой стороне от площади Восстания в сторону Адмиралтейства, потом завернуть в арку Генштаба и увидеть Зимний дворец с Александрийским столпом. Все. Дальше волен двигаться в любом направлении, но этот проход по Невскому, по-моему, обязателен.

— Создается впечатление, что в путешествиях для вас первостепенное значение имеет общение, знакомство с жителями. Это так?

— Да. Встречаться с людьми, беседовать очень интересно. Лично у меня никогда и нигде не возникало межличностных конфликтов. Даже в Прибалтике я находил общий язык. За своего принимали. Прибалтика — это Европа. Хотя Рига, например, абсолютно русский город. Латвию я вообще объездил вдоль и поперек. Но больше все-таки тяготею к Литве, которая всегда спокойно и достойно сохраняла свою культуру. И там есть что посмотреть и в буржуазном Каунасе, и в демократичном Вильнюсе.

— Как правило, вы лихорадочно насыщаетесь новыми впечатлениями или медленно их смакуете?

— Скорее, второе. Люблю бродить в одиночестве, заходить, а не забегать вместе с гидом в соборы, музеи. В огромных галереях ведь ничего не поймешь, если заглянешь в них мимоходом. Уж лучше не тратить время зря. Меня привлекает основательный подход. Помню, как в Эрмитаж я ходил 12 дней подряд, как на работу. Ну а самым любимым своим музеем считаю Фрик-Коллекшн в Нью-Йорке. Пусть он бездарен с точки зрения расположения картин, зато они все подлинные и безумно дорогие. На осмотр этого богатства расходую обычно не более полутора часов, а в завершении посещает приятное чувство выполненного дела. Еще очень нравится Йельская галерея в Нью-Хейвене. Там фантастически подсвечены картины.

— Предполагаю, будь вы миллионером, наверняка бы собирали живопись и антиквариат?

— Не знаю. Возможно. Был момент, когда я понял страсть коллекционера, увидев подлинное «Ночное кафе» Ван Гога (известная картина, которую Сталин подарил Эйзенхауэру). Я вдруг мгновенно влюбился, простоял возле нее остолбенело минут 40. Жажда обладания захватила настолько, что хотел получить ее немедленно и повесить у себя дома. Крайне непривычное состояние.

— А что же все-таки удается привезти из поездок?

— Ну, что-нибудь необычное. Например, из Голландии притащил сыр, бросил в холодильник и забыл. Добрался до него лишь спустя два года, а он оказался совершенно свежайшим. Но на самом деле не вещи напоминают о стране, а впечатления. Поэтому чрезвычайно редко снимаюсь и фотографируюсь. Считаю, что желание запечатлеть себя на фоне достопримечательности мешает полноте ощущений. Порой даже в манию превращается: человек получает удовольствие не в эту минуту, а только когда разложит снимки в альбоме и продемонстрирует знакомым, силясь вспомнить свои ощущения. Мне гораздо важнее быть здесь и сейчас.

— Передвигаться на каком виде транспорта предпочитаете?

— На самолете. На поезде и теплоходе также неплохо, но для меня слишком долго.

— Насколько вас занимает архитектура?

— Очень сильно. Ведь ты принимаешь город или нет в зависимости от того, как он воздействует на твое зрительное восприятие. Вот почему мне претит пляжная расслабленность, даже загаром не заманишь — южные постройки везде одинаковы. Сплошная арабская бетонная архитектура. Допустим, в Израиле лишь Иерусалим имеет свое лицо, потому что Тель-Авив — это Сочи. Полагаю, что уж если отправляться на море, то только чтобы плавать часами и дайвингом заниматься.

— Вам обязателен активный отдых?

— Вне сомнения. И еще стараюсь максимально вписаться в среду обитания, прочувствовать, как и чем живут окружающие, наблюдать за происходящим. Если бы у меня было много денег, скорее всего я бы их потратил на всяческие турне, отложив работу где-то на полгодика. Наверное, это классно — мотаться в Альпы на выходные, чтобы покататься на горных лыжах…

— Остается ли у вас в сознании какая-то определенная картинка тех стран, где уже побывали, которая тут же всплывает в памяти, стоит вам о них упомянуть?

— Конечно. Но еще крайне важно найти в каждом городе свою точку — место, куда хочется вернуться. Например, в Риге, в стороне от Домской площади, в уютном тупичке, есть маленькое кафе «Розамунда», которое держит немец. Там угощают очень вкусной балтийской селедкой и качественным пивом, а по вечерам играют пианист и смешной лопоухий кларнетист. Когда я приезжаю в Ригу, всегда туда захожу. И так везде — нужно искать свое. Это может быть какой-то дом, узкая улочка, широкая набережная, да все что угодно. И это место выбираешь без суеты, интуитивно.

Елена ГРИБКОВА специально для журнала «Туризм и отдых»

 Отправлено: 16.02.07 11:53. Заголовок: Re:

 Отправлено: 18.02.07 16:08. Заголовок: Re:

Сергей Чонишвили: «Мне нравится ставить над собой эксперименты»

Известного актера Сергея Чонишвили с книгами связывает сразу несколько тем. Во-первых, не перечесть всех экранизаций, в которых он сыграл – как на сцене, так и в кино. Во-вторых, он сам – автор двух книг: «Незначительные изменения» и «Человек-поезд» (последняя вышла совсем недавно в издательстве «Центрполиграф»). В-третьих, голос Сергея Чонишвили – это совершенно отдельный актер. Его можно услышать не только за кадром многих документальных фильмов, но и на компакт-дисках с аудиоспектаклем по книге Билла Бонанно «Сплоченные честью»...


– Какая из этих тем вам самому ближе и приятней?

– Я люблю жить в комплексе, потому что если ты занимаешься чем-то одним, рано или поздно это тебе или надоест, или ты дойдешь до каких-то финальных точек и остановишься в своем развитии. А вот когда ты не просто разбрасываешься по каким-то кирпичикам на стене, а все они существуют в одной плоскости, то тогда один род твоей деятельности дополняет и обогащает другой. Я хочу работать актером, я хочу писать книжки, я хочу озвучивать разные программы. Мне нравится кидать себя в самые разные крайности, мне нравится ставить над собой эксперименты. Очень важно, чтобы человек все время чувствовал, что он может сделать даже то, о чем он даже не подозревал. Но, конечно, в идеале, если бы у меня был другой склад характера, я бы занимался исключительно созданием кино на бумаге. Именно так я отношусь к своей литературе – я снимаю кино без актеров, без бюджета, без сложной техники и, самое главное, без определенных сроков.

– То есть вы в первую очередь считаете себя автором?

– Нет! На самом деле я всего лишь человек, который пытается найти какой-то точный угол, под которым нужно существовать в этом обществе, который пытается гармонично прожить тот период, который ему отведен...

– Насколько автобиографична ваша книга «Человек-поезд»?

– Если говорить эпатажно, то Чонишвили там в каждой строчке! Ну, а если более конкретно, то персонаж, который ассоциируется с поездом ЭТ 2Л, с точки зрения структуры ко мне ближе всего, хотя во мне есть и все остальные персонажи. А вообще правды там примерно процентов десять. В моей первой книге правды было процентов двадцать пять. Фрэнсис Скотт Фицджеральд после того, как написал «По эту сторону рая», сказал: «Ну, вот про себя я написал, теперь можно писать про других людей». Чтобы такого прямого позиционирования не происходило, я свою третью книжку называю «Антология неприятностей Антона Вернера». Хотя книга эта пишется от первого лица... Я всегда пишу о том, что я знаю. Иногда ведь бывают ситуации, когда поговоришь с человеком минут сорок и уже все о нем знаешь, несмотря на то что он тебе практически ничего конкретного не рассказал. Почему это происходит? Потому что можно слушать, а можно слышать. Если ты человека слышишь, то ты уже можешь рассказывать про него какие-то истории, несмотря на то что ты их не знаешь, но одна из четырех-пяти обязательно окажется подлинной...

– Ваши книги – достаточно сложная проза. «Человек-поезд» посвящен Ромену Гари...

– Ромена Гари я считаю лучшим писателем ХХ века. Человек, который дважды получил Гонкуровскую премию! Он был старым, его начали забывать, но он поменял стилистику и вновь нашел небывалый отклик у читателей. Для меня он – литературный родственник. Мы – люди, живущие в одной плоскости, с одними зарядами... Впервые я его открыл как Ажара. Я прочитал его книгу «Вся жизнь впереди», изданную в «Библиотеке “Иностранной литературы”», – маленькую такую... Потом я сказал своим друзьям-французам, что мой любимый писатель – это Ажар. А они мне в ответ: «Да, мы все тоже любим Гари». Так я узнал эту замечательную историю с псевдонимом и повторным получением Гонкуровской премии...

– Насколько близки по мироощущению профессии актера и писателя? Ведь и тот, и другой должны вживаться в чужие судьбы...

– Конечно, они очень близки. Разница только в том, что актер ведь, как правило, говорит чужой текст, а писатель – свой...

– И все различия?

– Для меня – да.

– А ваша актерская деятельность как-то обогащает ваше писательское творчество и наоборот?

– Писать-то я начал раньше, чем стал актером... К тому же в сочинении каких-то историй для меня есть определенный психотерапевтический ход. Для меня как для актера всегда очень важна литературная основа, мне очень часто приходилось отказываться от какой-то актерской работы, по одной лишь причине – мне не нравилась эта литература. Сценарий – это не суррогат, это не поделка, которую можно потом доделать. Сценарий – это все-таки предмет литературы. Хорошее российское кино всегда снималось по хорошей литературе. Я имею в виду не только фильмы, в основе которых лежат Федор Михайлович Достоевский или Антон Павлович Чехов, но и картины, которые снимали режиссеры по своим собственным сценариям...

– Какой, по-вашему, самый интересный с литературной точки зрения сценарий?

– В первую очередь приходит на ум ставшая уже классикой «Застава Ильича» Марлена Мартыновича Хуциева. А из картин, которые мне пришлось посмотреть недавно, – это «Человек, сошедший с поезда» Патриса Леконта с Джонни Холлидэем и Жаном Рошфором. В этих фильмах диалоги имеют самостоятельное литературное значение – их хочется слушать.

– А из картин, в которых вам пришлось работать?

– С точки зрения литературы, пожалуй, интереснее всего было работать с Сашей Басовым над фильмом «Псих и Мелочевка». Ну, еще, пожалуй, с ним же над картиной «Мой бедный Пьеро», только это был кусок, вытащенный из большого сценария, – у нас было только две части, двадцать минут...

– Есть ли произведение, в экранизации которого вы мечтаете сыграть?

– Только давайте говорить о мечтах, которые уже не состоялись. Потому что, если ты начинаешь говорить о том, что еще и могло бы сбыться, то вот теперь-то оно уже точно не сбудется... Для меня уже навсегда ушел материал Ганина из набоковской «Машеньки» – потому что ему должно быть меньше тридцати, а мне уже почти сорок. Можно, конечно, набраться наглости и сыграть эту роль, но это уже получится совсем другое кино. Как будто играет совсем другой человек...

– Алексей Герман взял на роль Руматы в «Трудно быть богом» Леонида Ярмольника, хотя он намного старше персонажа...

– Герман снимает авторское кино. Более того, можно сказать, что Герман вообще не живет в современном мире. Он – абсолютно свободный художник. И повесть Стругацких тут – всего лишь повод для авторской работы. Как «Пикник на обочине» только дал толчок для «Сталкера».

– До какой степени режиссер, снимающий экранизацию, может чувствовать себя свободным от авторского текста?

– Для меня любая литература – это всего лишь материал. Если ты держишься буквы автора, то рискуешь получить «картинки с выставки», то есть иллюстрацию. Невозможно поставить, скажем, «Бесов» Достоевского. Только если вытащить из них одну какую-нибудь тему. Или у тебя получится поверхностное произведение, или какой-то дайджест. А спектакль, который играют вдвоем Юрий Авшаров с Татьяной Лебедьковой, – это всего лишь линия родителя Ставрогина, но в нем есть дух Достоевского, дух его «Бесов». И при всем при том, это замечательное зрелище, хоть и поставлено с минимумом антуража. Все-таки проза и сценарий делаются по разным законам. Если писатель бьется за каждую букву своего литературного произведения, то он никогда не сможет хорошо перенести его на сцену или в кино.

– Много споров было об экранизации повести Бориса Акунина «Азазель», в которой вы участвовали...

– Я очень люблю писателя Чхартишвили, мне очень нравится вся эта мистификация с «Б.Акуниным», и я рад, что этот брэнд работает. Больше всего мне нравится книжка «Смерть Ахиллеса». Но главная проблема фильма «Азазель» в том, что Григорий Шалвович сам писал сценарий, и у него получились эти самые «картинки с выставки». А поскольку фильм еще и перемонтировали четыре человека, потому что все якобы знают, как делать кино... Вот мы и имеем продукт, далекий от совершенства, хотя он мог бы быть намного лучше.

– Но все-таки граф Зуров был хорош...

– Вы еще не видели «Турецкого гамбита», который снял Джаник Файзиев, там другой Зуров. Вы не видели «Статского советника», которого сейчас снимает Филипп Янковский. И там, и там – разное прочтение Акунина...

– То есть преемственности нет никакой?

– Наоборот, установка на то, чтобы все лица были новые. Бедный Филипп не смог взять к себе в картину Олега Басилашвили, именно из-за того, что он уже сыграл в «Азазеле»...

– Еще одна тема, которую хотелось бы затронуть, – звуковая книга. Вы ведь актер, который умеет отлично играть не только лицом, но и голосом...

– Самая моя любимая на сегодняшний день работа – это то, что меня связывает со студией Виталия Манского «Дзига Вертов и компания». Они делают серию исторических детективов, построенных на хронике, а я ее озвучиваю. И голос там – это некий цемент, который связывает те кадры, которые предлагаются с экрана. И это серьезная актерская работа. Ведь «голос Капеляна за кадром» – это полноценный персонаж сериала «Семнадцать мгновений весны».

– А как вы работали над воспоминаниями американского мафиозо Билла Бонанно?

– Работа шла замечательно. Мне сделали предложение, и я сразу же согласился. Меня спросили, сколько смен заказать, я получил от них 50 страниц текста и сказал, что хватит одной. Я предложил такой художественный ход: это некий документал, человек сидит вот так же, как я сейчас, перед микрофоном и дает интервью, поэтому иногда позволительны какие-то нелогичные интонации и акценты. Это должен быть такой энергичный монолог человека, глядящего в глаза своему собеседнику и в диктофон. Меня поддержали, но там оказалось не 50 страниц, а в два раза больше, но мы все равно записали все за восемь часов с пятью перекурами.

– Легко было «вживаться» в роль мафиозо?

– Я не отношусь к «вживанию в роль» как к такому уж тяжелому процессу... Однажды в гримерку к Олегу Павловичу Табакову, игравшему во МХАТе Сальери, пришли брать интервью. Он начал рассказывать какую-то историю: «И вот один наш артист...» Тут он извиняется и уходит минут на пятнадцать. В это время он выходит на сцену играет финал первого акта, произносит большой и сложный монолог, обращенный к Богу. После чего он возвращается к журналистам и продолжает: «...выходит из-за кулис». Вот и я за такой способ работы – можно рассказать анекдот, а потом отвернуться, нажать у себя какую-то кнопку и начать рыдать... Вот меня часто спрашивают, как на вас повлияли «Бивис и Баттхед»? А никак – я приходил, отрабатывал и уходил...

– И этот мультфильм тоже вы озвучивали?

– Да. Причем всех персонажей...

– Как же вы все успеваете?

– Просто нужно очень мало спать! У меня почти год назад в холодильнике сломалась морозилка, и я так и живу без нее, потому что мне жалко тратить день на то, чтобы ждать мастера...

Беседовал Андрей Щербак-Жуков
www.knigoboz.ru

 Отправлено: 19.02.07 11:06. Заголовок: Re:

интересное у него восприятие актерской и писательсткой стези... вроде получается, что разницы совсем нет...
а по поводу Бивиса и Бадхета... как будто оправдывается.. хотя думается мне, что это не ему надо оправдываться, а тем, кто поставил актеров в то положение, что им приходится озвучивать подобную гадость

 Отправлено: 19.02.07 11:49. Заголовок: Re:

Натали_из_Лондона пишет:

цитата:

интересное у него восприятие актерской и писательсткой стези... вроде получается, что разницы совсем нет...

Ну...а если и то и другое нравится и приносит удовольствие?...любимая работа...хобби.

Натали_из_Лондона пишет:

цитата:

а по поводу Бивиса и Бадхета... как будто оправдывается.. хотя думается мне, что это не ему надо оправдываться, а тем, кто поставил актеров в то положение, что им приходится озвучивать подобную гадость

Я даже не знаю о чем речь... Наверное, мне повезло

 Отправлено: 19.02.07 18:52. Заголовок: Re:

Татьяна
да, повезло и сильно((( потому как когда росла я, было поколение, на этой гадости выращенное... и не думаю, что подобную работу можно занести себе в актив, только если в актив финансовый

 Отправлено: 19.02.07 22:52. Заголовок: Re:

Персона

Сергей Чонишвили, актер

– Вы являетесь носителем известной актерской фамилии Ножери Чонишвили, чье имя носит Омский дом актера, но ведь в Вашей семье были и другие актерские фамилии. Расскажите, пожалуйста, о них подробнее.
– Начнем с того, что у меня мама, Валерия Ивановна Прокоп (Алексеева) – замечательная артистка, лауреат государственной премии им. Станиславского и заслуженная артистка России. Будем говорить так, что она – одна из ведущих актрис Омского драматического театра, в котором работает с 1968 года. Человек, который, к сожалению, не реализовал до конца свои возможности, потому что мимо нее прошел кинематограф, хотя, может быть, жизнь ее однажды могла измениться, потому что она была одной из лучших кандидатур на роль Наташи Ростовой в "Войне и мире". В то время мама только начинала свою театральную деятельность, и ее не отпустили. Она до сих пор работает, и в прошлом году выпустила прекрасный спектакль "Полковнику никто не пишет". Говоря о своей маме, хочется акцентировать внимание на том, что она со мной по своим художественным вкусам совпадает стопроцентно, то есть я ей доверяю во многих вещах. Если мне что-то не нравится, то я знаю, что ей это тоже скорее всего не понравится, она довольно критично относится к тому, что я делаю, если рассматривать это с профессиональной точки зрения, но всегда готова помочь конкретными советами.
Мой отчим Алексеев Валерий Иванович, народный артист России, ведущий артист Омского драматического театра (у меня все близкие связаны с театром). До этого он работал в Иркутске и очень успешно решил однажды поменять свою жизнь, переехал в Омск. В этом году не очень большим тиражом вышла замечательная книжка о нем. Он замечательный артист, много играет, преподает в Омском лицее, пытается ставить спектакли, причем очень давно. Человек, мимо которого, к сожалению, тоже прошел кинематограф. Это, наверное, несчастье хороших провинциальных театров, которые имеют в наборе замечательных артистов.
А у меня с выбором профессии не было никакой проблемы. Со мной проводили огромное количество бесед о том, какая вообще ужасная профессия – артист. Что это неблагодарная работа, как все плохо финансово, как плохо для нервной системы, но я твердо стоял на своем.
– Создается впечатление безоблачного течения Вашей профессиональной жизни. Ваше поступление в Щукинское училище, работа в Ленкоме, в Табакерке, занятость в спектаклях, на телевидении… Неужели все так гладко?
– На самом деле стремительными были только две вещи: поступление в Щукинское, несмотря на то, что я думал, что не поступлю с первого раза; и второе то, что я попал в Ленком, но не просто на массовку, а на конкретную работу со словами, потому что с 1986 года я играл в "Жестокий играх", танцевал в "Звезде и Смерти Хоакина Мурьеты", в "Юноне и Авось" и помимо этого еще несколько вводов, но на этом все и закончилось. Через год работы в театре я ушел в армию. Через полтора года вернулся и начал репетировать Глумова в "Мудреце". Но оказался в проигрыше, потому что с роли меня сняли. Далее сложный многолетний период: я даже собирался поменять профессию, но в 1993 году вышел антрепризный спектакль"Игра в жмурики", причем в тот момент это называлось Независимым театральным проектом, который ныне здравствует и процветает. Проект был создан специально под нас... Собрались однажды 3 идиота: 2 артиста и режиссер, поставили пьесу на два лица с внутренним драматизмом и шокирующими фразами, поскольку присутствовала ненормативная лексика. Тогда это казалось чем-то глобальным. Для меня же стало возвращением в профессию, потому что в тот период не было ни денег, ни перспектив, ни работы, и вообще не было понятно, почему я этим занимаюсь. Выяснилось, что проект дееспособен, более того, мы пошли по пути того, что сначала сделали продукт, а потом продали, продали тем прокатчикам, которые не стали делать из спектакля "Чес". Просто мы стабильно играли 3 спектакля в месяц и все. Не было длительных гастролей. Проект существует до сих пор. После первого партнера, который проработал со мной год, Андрея Соколова, у меня сменилось еще 2 партнера, то есть я играю сейчас и с Олегом Фоминым и с Димой Марьяновым. Как видите, проект жив. После, в течение полутора лет снимался в "Петербургских тайнах". С 1995 г. до 2000 г. было временное затишье. И только в прошлом году вернулся на съемочную площадку.
– А в "Петербургские тайны" тоже случайно попали?
– Случайно. Я пришел попробоваться. Второй блок уже был готов, ну и сказали, что этот парень – ничего. Вообще жизнь полна случайностей. То же самое произошло с рекламным бизнесом, потому что моя приятельница начала работать на Радио "Maximum"( это было в 1993 году) и, естественно, позвонила всем своим друзьям, которые владели "разговорным жанром". Я пришелся ко двору и отработал там почти 2 года. У нас была очень хорошая команда, и мы писали не только для радио, но иногда и для телевидения.
– Далеко не всем актерам удается сыграть роль Ноздрева, Вам это явно удалось в "Мистификации". Ваш современный Ноздрев рожден плодом Вашей фантазии или существует реальный прототип?
– Реального прототипа не было. Скажу еще такую вещь: Ноздрев – моя первая премьера в театре Ленком со словами, несмотря на то, что я там работаю с 1986 года. А как все произошло… Была пьеса "Мой брат Чичиков" Нины Садур, которую мы начали репетировать в 1995 году, потом в один прекрасный момент Марк Анатольевич Захаров переписал часть сцен и… скажем так, все встало на свои места. А задача-то была не осовременить моего героя, а сделать отличным от того, что делали до этого, но это не была самоцель. В данном случае для меня существует одна фраза, на которой все держится: "Я хочу, чтобы у тебя музыка была. Вот кругом война, а у тебя одного – музыка".
– При Вашей занятости в театре Вы успевали работать и на телевидении. Как Вам это удается?
– Понятие занятости будет существовать всегда. Можно говорить очень много о тех людях, которые до сих пор задействованы в спектаклях, и выхода никакого нет. Другое дело, что сейчас те ребята, которые приходят, уже понимают, что нельзя выжить на одном театре. Романтизм уходит, и люди осознают, что существует реальность. Но относиться к театру нужно серьезно. Проблема в том, что, играя в свое время 32 спектакля в месяц и не имея возможности сниматься, я пытался найти профессиональный выход. Потому что ты можешь "выносить" на сцену алебарду до определенного возраста, пока у тебя хватает сил, потом ты становишься старым и никому не нужным. В данном случае мой приход на телевидение произошел благодаря тому, что я уже в то время работал с микрофоном. Это уже несколько другая профессия, которую невозможно получить теоретическим способом, только практикой. И, к сожалению, на сегодняшний день все равно нет института, который обучает этому в нужной степени, то есть выдает какие-то первоначальные навыки - это все равно, что рассказать на пальцах о том, как играть на сцене. Только выходя на сцену можно добиться какого-то профессионализма. И в определенный момент количество превращается в качество, если ты не просто выходишь, а со знанием дела выходишь, ставя определенные задачи. В данном случае меня уберег Господь от того, что я не теряю связь с театром, мне не хочется ее терять и не нужно.
– Некоторые представители актерской профессии считают, что работа в репертуарном театре не дает актеру полного творческого удовлетворения из-за ограниченности выбора ролей и низкого уровня зарплаты...
– В любом случае, так о репертуарном театре могут говорить люди, у которых не сложилась жизнь на этом поприще или те люди, которые объективно могут говорить об этом без тени сожаления и продолжать работать в репертуарном театре. Потому что театр вообще – это организация, которая внутренне стабилизирует, которая является основной, потому что кино дезорганизует. Эта работа временная: сегодня есть – завтра нет. В театр ты все равно приходишь, и в театре ты все равно работаешь. Другое дело, что невозможно, находясь в первой пятерке, получать адекватное количество работ, но для этого существуют компромиссы, для этого существуют другие театры, в которые можно приходить на какую-то работу, существует опять же кинематограф, антрепризы. Я не говорю о "шлаковом потоке" антреприз, а имею в виду хорошие антрепризы. Существуют проекты, которые делаются на телевидении, существует индивидуальное творчество и т. д. Все зависит от того, как у тебя складывается жизнь. И задача в том, чтобы рассчитать свои силы, возможности, время, желание, потому что театр вообще – это предприятие убыточное, оно не может существовать вне спонсорских влияний.
– Скажите, в "Петербургских тайнах" по сюжету видно, что князь Шадурский – мерзавец, но почему обаятельный?
– Во-первых, одноплановых героев играть скучно. Что значит "плохой" человек или "хороший"? Для кого-то он плохой, для кого-то хороший. В данном случае я могу много приятного сказать об этом человеке, потому что, во-первых, это моя работа, которую я для себя должен был сделать, то есть вжиться в образ моего героя, донести до зрителя. Думаю, что человек, который будет играть Гитлера все равно попытается найти какие-то вещи, которые его тронут в этом человеке. Нельзя работать с ощущением отторжения. Мой герой, князь Шадурский, человек образованный, имеет абсолютно точную жизненную позицию.
Для него существуют понятия чести и семьи, в данном случае, можно крутить все, что угодно по желанию своего собственного "я", но когда затрагивается честь семьи, естественно, пытается всячески поднять именно Шадурских.
– Ходят слухи, что скоро мы увидим Вас в очередном сериале. Так ли это?
– Да. Во-первых, это будут "Семейные тайны" по РТР, снятые Еленой Цыплаковой. Замечательная женщина-режиссер, человек со своим видением и вкусом. А по ОРТ покажут "Пятый угол", 10-серийный проект Сергея Газарова, где я задействован в двух первых сериях. И там же на ОРТ – 5-серийный фильм Александра Адабашьяна "Азазель" по Б. Акунину. По Ren-tv будет идти картина "Nex" Олега Фомина, где я играю совсем отрицательного персонажа. А в ноябре-декабре должна выйти на экран картина "Иван-дурак" Александра Дулерайна и Сергея Корягина, которую сняли больше года назад. Это наш вариант "Догмы", несмотря на то, что по жанру – панк-сказка. Там я играю лейтенанта милиции. На эту тему могу говорить долго, потому что, наверное, подобного аналога в мире пока не было. Дело в том, что по ходу всей истории происходит масштабная битва вселенского добра со вселенским злом, но поскольку снять без двух или трех миллионов долларов эту сцену невозможно, то просто взяли и посадили двух персонажей, один говорит монологом, другой слушает. Я, как очевидец, рассказываю эту историю в 2,5-3 миллиона долларов (смеется), такого аналога я еще не знаю. Самая дорогая сцена (смеется). Может быть, я приуменьшаю стоимость этого эпизода.
– А там Вы опять отрицательную роль играете или…?
– Я там играю исключительно положительную роль.
– Какое Ваше отношение к сериалам в целом, как профессионального актера и как человека?
– Скажу честно: я благодарен трем уже немолодым людям, которые за 3,5 копейки сделали очень дорогую и очень точную историю, связанную с "Петербургскими тайнами". И еще в 1995 году я ходил и орал, что нужно делать хорошие и доброкачественные сериалы. Почему это не было услышано? Я, конечно, понимаю, почему это не услышали, не хочу брать на себя роль миссионера, который говорит, что надо делать так, а не иначе, но это было понятно. Проще, естественно, было закупать что-то. Поскольку у нас у руля всегда стоят люди, которые с трудом доходят до правильного решения, не говоря уже обо всех остальных. Сложилась такая ситуация, что в этом году начали снимать большое количество сериалов, и осенью будет такой бум, который мог произойти еще в 1995 году. Проще купить дешевую китайскую одежду и продавать ее на рынках, чем построить завод по производству собственной одежды и делать ее качественной и конкурентно-способной, потому что это деньги, которые не возвращаются сразу. Есть так называемый бизнес, который происходил в России до 1993 года, он в основном, стопроцентно был положен на то, что сегодня, вложив 10 рублей, завтра можешь получить 100. Потом появились люди, которые поняли, что надо сегодня вложить 10, чтобы послезавтра получить 50, потом появились люди, которые поняли, что для того, чтобы получить прибыль, надо сначала вложить и отбить ее. На это нужен год, а то и два-три. Сейчас пришло такое время, хотя мы и так семимильными шагами двигаемся к нормальному рынку, но в любом случае телевидение – это бизнес, производство, это не театр, хотя театр – это тоже иногда бизнес, но театр не привлекает людей, которые называют себя бизнесменами. Поэтому, к счастью, он не становится абсолютно коммерческим, хотя есть определенные театры, которые до кончиков волос коммерческие, но… не будем называть… Люди перестали просиживать штаны и бегать в поисках хлеба насущного, стали работать, и стали работать по профессии, стали работать много. И самое главное, что количество все равно перерастает в качество. Я думаю, что осенью выйдет определенное число недоброкачественных подделок, но будут и очень хорошо сделанные фильмы. И самое главное, что это все окупается, своя продукция, она имеет цену, она гораздо важнее и мудрее. Почему был такой бум (возвращаюсь снова к "Петербургским тайнам") - потому что есть история про русских людей. Можно, конечно, смотреть про Хосе Игнасио или про рабыню Изауру, но стоя перед выбором между рабыней Изаурой и какой-нибудь дворовой девочкой Машей, живущей в конце XVIII века, зритель будет смотреть про дворовую девочку Машу, потому что она ближе, дороже, понятнее.
– А почему с таким интересом люди смотрят, например, "Санту-Барбару?"
– Хочется посмотреть на красивую жизнь. Поэтому "Семейные тайны" – история про богатую семью, про нашу, но про богатую. Никита Михалков в свое время в 1991 году выступая в Праге, произнес замечательную фразу. В то время был бум документального кино, и кто-то его спросил: "Что Вы будете снимать?" Ответ последовал сразу: "То, про что я люблю, чтобы через то, что я люблю, люди понимали, что я не люблю". Грубо говоря, нет ничего проще, чем поставить камеру на улице и снимать наших бомжей, а лучше всего поехать в Подмосковье, где люди нищенствуют, и снять такую историю, показывая, как все плохо. Кино – это великая иллюзия, которой нужно правильно пользоваться, потому что, когда в свое время строилась Америка после кризиса, люди смотрели кино. У них была работа и кино, благодаря которому создавалась иллюзия и возникало желание жить, потому что если говорить о том, что все вокруг плохо, то жить действительно не захочется. Это определенное кодирование. Люди ищут национальную идею, а она, на самом деле, очень проста. Я не могу ее сформулировать, но формулировка довольно проста. Нужно просто заставить народ поверить в собственные возможности, не говорить исключительно об исторической ценности, это все ерунда. Академика Лихачева долго спрашивали, что ближе России – Азия или Европа. Исторически так сложилось, что нам ближе Европа, но граничим с Азией, поэтому мы Европейская Азия или Азиатская Европа, но все равно принадлежим к Европе. Наше государство было создано людьми, которые так или иначе принадлежат к Европе. Другое дело, что у нас всегда и во всем крайности. Не надо ориентироваться только на прошлое, и говорить о том, что у России особый ход в истории. У нас есть своя ниша в огромном человеческом сообществе. И вот если мы избавимся от всех шовинистских настроений, если не будем вывозить капитал, а наоборот постараемся вкладывать его здесь же, если мы попытаемся делать жизнь людей лучше и займемся долгосрочными проектами, тогда у нас вся жизнь будет замечательной.
– Вы оптимист?
– Я оптимист, потому что, во-первых, я увидел, что у нас произошло за последние 10 лет, я говорю в масштабах страны, а не только с точки зрения человека, живущего в Москве. Оптимизм – это двигатель, потому что, если не смотреть на будущее с оптимизмом, можно уже сейчас пойти и лечь на кладбище. Нужно не сидеть и переживать, а ехать и добиваться другой жизни для себя.
– Развивая тему телевидения… Два года назад в одном из интервью Вы сказали, что желали бы сыграть Макбета. На сегодняшний день это желание не пропало?
– Это проект под названием "Крамола", который был написан в 1991 году и существует по сегодняшний день, но пока только на бумаге. Александр Басов, замечательный режиссер, 10 лет работает над ним. На сегодняшний день этот проект стоит огромных денег, потому что это "Макбет", перенесенный на русскую почву. Это 50 лет одного из замечательных периодов Руси, когда была совершенно особая ситуация: люди вписывались в природу, они таким образом пытались достичь особой гармонии между человеком и природой. Это очень дорогой проект, поскольку нужно очень много строить, много шить, полностью восстанавливать всю историю, быт, который там был. А делать надо либо хорошо, либо оставить это красивой идеей. Скажу честно: идея сыграть Макбета присутствует, но в данном проекте это невозможно. Макбета, если и сыграют когда-нибудь, то это будет какая-нибудь зарубежная звезда, под которую дадут десятки миллионов. Проект будет тогда рассчитан точно 50/50: как на внутренний прокат, так и на представление нашей страны за рубежом, где не знают о существовании великих русских князей.
– Идя по остальным сферам телевидения, мы Вас знаем еще и как первого поручика Ржевского в известных рекламных роликах. Чем отличается работа актера над образом персонажа телевизионного сериала и костюмного героя рекламного ролика?
– Это невозможно объяснить, равно как и невозможно объяснить также, как рождается спектакль, как рождается киногерой, как рождается герой сериала. Просто разные задачи. В сериале основная задача – увлечь зрителей. В сериале нельзя сыграть Гамлета, потому что, если человек играет Гамлета в сериале, это означает, что у него не все в порядке с головой или не все в порядке с профессией. Есть свои законы. В данном случае можно сказать несколько слов по поводу Ноздрева. Ведь не вызывает раздражение существование Ноздрева, у людей, которые скрупулезно придерживаются образа классического персонажа, то есть, если это Ноздрев, то это обязательно должны быть бакенбарды и т. д. Но нет ощущения, что это исключительно современный человек, который просто вылез на театральную площадку. Несмотря на то, что у нас довольно современный спектакль. Это то же самое, что меня радует в поручике Ржевском, который рекламировал пиво. Это и не поручик Ржевский, а некий персонаж по фамилии Ржевский.
– А как Вы вообще относитесь к рекламе?
– Начнем с того, что это нужно. Когда мне начинают говорить о том, что это все ужасно, я соглашаюсь. Конечно, очень много непрофессиональной рекламы. Но без рекламы нельзя.
Если мы уберем рекламу, то у нас будут бедные интерьеры, у нас будут непрофессиональные ведущие и т. д. У нас не было бы многого того, что в прошлом мы не могли бы себе представить в самых смелых снах. И естественно, что при определенном объеме существует много лишнего, но шедевры ведь не рождаются каждый день. Если взять кинематограф вообще, то хороших картин не так много. Чтобы сделать одну хорошую картину, нужно снять 10 средних и, может быть, еще 10 плохих. Не каждый день рождаются Бертолуччи и Висконти.
В период конфликта на НТВ меня безумно удивляла одна странная позиция: мы за свободу слова боремся и поэтому показываем только коридоры и новости, но почему-то после новостей идет 10-минутный рекламный блок. Так и хочется сказать: ребята, верните деньги, если вы такие принципиальные, не ставьте рекламу. У вас рекламный блок стал стоить в три раза дороже. Во-вторых, если вы так боретесь за свободу слова, что же вы лишаете своих же коллег с НТВ куска хлеба. И слыша о том, что свободу слова несут только Гусинский и Киселев, становится сразу грустно - значит все остальные не несут, значит я тоже полное дерьмо, я тогда тоже не несу никакой свободы слова, но это, наверное не так. И в искренности моей можно быть уверенным, так как я совершенно не ангажирован современной властью. Больше всего в жизни я ненавижу шовинистов, скажу честно, в любой области должен быть момент определенного сарказма по отношению к самому себе и должен быть момент здоровой критики к тому, что происходит.
– Как получилось, что Вы, яркий и характерный актер, стали озвучивать общепризнанных международных "придурков" Бивеса и Батхеда на МTV?
– Это была просто работа. Позвонили и спросили: не хочу ли я попробовать себя в этом качестве. У меня получилось. Не буду, конечно, скрывать, определенные денежные купюры я от этого получаю, вернее получал. В 1998 году я их начал озвучивать, а в 1999 уже закончил.
– Вы не видели этот мультфильм?
– Нет, до этого не видел. С точки зрения профессионализма это интересная работа: персонажей много, а ты один. А плохо это или хорошо… Я всегда говорю: "Найдите альтернативу". Мы ругаем на сегодняшний день кино класса "В" (американские боевики), но тем не менее сами снимаем 98% фильмов класса "В", а то и "С". Практически в каждом сценарии за последние три года неотъемлемым атрибутом являлись джипы, проститутки, братки, и на этом дело заканчивалось. Всегда можно было по машине, на которой главный герой несется по ночной Москве, определить бюджет картины. Если человек едет на белом "Мерседесе", то деньги есть, если это "Фольксваген", то денег, может быть, не очень много, если он едет на белой "Волге", то, скорее всего, она принадлежит директору, а если на "Жигулях", то денег нет, и эти "Жигули", возможно, взяты у какой-нибудь организации, которая решила: мол, ладно, пусть разбивают машину.
– В последние годы стало нормальным явлением присутствие ненормативной лексики в произведениях искусства, на сцене, на телевидении и даже в журналистике. Являясь представителем интеллигентной профессии, как Вы сами относитесь к этому явлению?
– Хороший вопрос. Начнем с того, что ненормативная лексика в этой стране существовала всегда, достаточно вспомнить Ф. М. Достоевского, достаточно вспомнить, что на ненормативной лексике говорили люди Петровской эпохи, и это было нормой. Там, где она произносится не к месту, вызывает у меня резкое отторжение. В свое время Александр Исаевич Солженицын боялся, что когда он выйдет на свободу, то будет говорить на другом языке, но оказалось, что на лагерном языке говорит вся страна. С другой стороны, З. Фрейд говорил, что человек, который первый изобрел нецензурную лексику, двинул человечество по пути прогресса, потому что вместо того, чтобы брать дубину и пробивать голову, можно сбросить свою эмоциональность элементарным словом. В- третьих, к сожалению, это наша реальность, и наша задача не усугублять эту реальность. Я не могу, допустим, писать историю про двух ассенизаторов без того, чтобы там не появлялись определенные слова, иначе это уже не будет историей про ассенизаторов. Более того, если профессор филологии выливает себе на ногу ведро горячей воды, то в этот момент он не скажет: "Надо же, как я неловко вылил себе на ногу ведро горячей воды". Меня больше раздражает не ненормативная лексика, которая существует, а косноязычное словоблудие людей, работающих в основном на радио и телевидении.
– Возвращаясь к Бивесу и Батхеду. В одном из интервью Вы назвали их сложными...
– Да, конечно.
– В чем проявляется их сложность?
– Это ребята, у которых есть конкретная задача, но идут к ней они всегда сложным путем: постричь друг друга – это сложно, сложно придумать, как волосы отрастают, сложно убить муху молотком...
– Есть ли моменты, в которых Вы были с ними согласны?
– Я не хочу преувеличивать роль Бивеса и Батхеда в моей жизни. Это всего лишь комический вариант моей работы, который для меня приятен и замечателен тем, что я сам себе хозяин. Это пласт современной культуры, который был для меня закрыт, если бы я не работал на MTV, потому что я не смотрю телевизор. Все новости узнаю на работе. Если я что-то смотрю, то это кино, причем смотрю его ночью. Если у меня есть свободное время общаюсь с людьми, пишу. У меня приоритетов не так много, но тупо уставиться в коробочку я не могу и у меня это не получится. Сейчас возникло поколение, которое не знает, как зовут Ленина, но, может быть, это и не так плохо. Пройдет время, и придет другое поколение, которое меньше всего хочет заниматься политическими разборками. В данном случае эти два идиота хороши тем, что они настолько тупы, что обычный человек чувствует себя умнее.
– Давайте представим, что эти придурки комментируют нечто классическое, например, Ваш любимый джаз…
– Они комментировали Тома Уэйтса, которого я очень люблю. Вопрос же заключается в том, как комментировали. Скажу, что был такой замечательный театральный критик Кеннет Тайнен, человек, который ругал все, мог все красиво свести в самый низ, вплоть до Федерико Феллини. Это не было унижением ради унижения, это не было поливанием грязью ради поливания грязью. Когда мы играли "Юнону и Авось" в 1991 году в Америке, то вышла статья одного известного критика, не помню его фамилию, но это была статья на страницу, где он раскритиковал нас и наш спектакль. И сделал это грамотно. Когда мне перевели статью, я понял, что это действительно хорошо, хотя в статье от нас камня на камне не оставил. Но возникает интерес: а как же это на самом деле, если тому, как это плохо, посвящена целая страница.
– Мы знаем, что Вы на сцене можете быть героем-любовником, хамом, очаровательным мерзавцем, Ваш голос принадлежит этим придуркам. А кто на самом деле Сергей Чонишвили?
– Человек, который не умеет отдыхать вообще. Представить, что я уехал куда-нибудь в отпуск и загораю на пляже, невозможно. Сейчас немного здоровьем стал заниматься, решаю проблемы со спиной, хожу в бассейн, помогает (смеется). Человек, который много курит, но курит только то, что нравится, потому что если этого не будет, то я брошу курить. Человек, который не мыслит себя без профессии, потому что ничем другим заниматься не то, что не умеет, просто не хочет, потому что мне неинтересно. Человек, который сколько угодно может говорить, но испытывает провинциальную ущербность, потому что, к сожалению, очень многого не успел сделать в своем тинейджерском прошлом, потому что просто не было возможности и потому что жил в другом государстве, где не могло быть этих возможностей. Человек, который мало спит. В период работы где-то 4-5 часов. Я сплю только тогда, когда организм требует, потому что очень жалко время тратить.
– Как же Вы отдыхаете?
– Иногда для меня отдых – это на 15 минут расслабиться, вздремнуть, иногда выпить чашку кофе, иногда просто посидеть с самим собой, иногда… Вот мы сейчас разговариваем, и это для меня отдых. Иногда это удачно сделанная работа. Или сесть в машину и поехать, в основном это в Америке происходит. Я туда езжу, потому что там живут люди, которых мне хочется видеть, мои друзья. Ты садишься в машину и не думаешь больше ни о чем, думаешь только о том, как ты едешь, что вокруг тебя. Это недорого, очень комфортно. Читаю все время, но представить меня сидящего и читающего – бессмысленно. Я читаю в транспорте или приезжаю на работу на 15 минут раньше, или мне нужно кого-то дождаться, вот и читаю. Последние полтора года мне больше всего нравится серия "Иллюминатор" (Библиотека иностранной литературы), там замечательные авторы в замечательных переводах.
– А как развивается Ваша литературная деятельность?
– А вот, все в сумке, я вам покажу, и вы сами увидите (Сергей Чонишвили достал из сумки кипу бумаг) – оно вот так вот пишется. Иной раз ночью садишься и перечитываешь. Прежде всего, все пишется в голове. Я никогда не умел писать в пишущую машинку, равно как и не умею писать в компьютер. Мне нужен сам факт картинки: что-то зачеркнуто, что-то стрелочкой перенесено, что-то обведено, что-то несколько раз повторено и т. д. В принципе, я пишу на ходу, но наступает определенный момент, когда ты начинаешь все "чистить", и тогда я могу сесть часа на три, на четыре. Но я не хочу из этого делать профессию.
– Когда Вы начали писать!
– Начав писать в семь лет, я остановиться не могу до сих пор. Тогда я написал маленький рассказ про мышь и сыр. Потом пошли сказки, даже сценарии. Мне очень нравилось писать кр. пл. и пнр., ср. пл. (крупный план, панорама, средний план). Если говорить о литературе, то серьезно писать я начал в 1990 году. В 2000 г. в издательстве "Рутена" при помощи Михаила Гончарова у меня вышла книга, в которую вошли повесть, три рассказа и стихи. Называется "Незначительные изменения". А сейчас (не могу сказать, что успешно: то нагоняю, то опаздываю) надеюсь в декабре закончить "Человек-поезд", который называю претензией на роман.
– Что является Вашим хобби?
– Я не могу сказать, что у меня есть какое-то хобби. Да, я люблю джаз, у меня огромное количество джазовых дисков, но это не значит, что при каждой свободной минуте я начинаю все это слушать. Мне это помогает, но не забирает все мое время.
Если говорить о хобби, то это, скорее всего, литература.
– Какую кухню Вы предпочитаете?
– Люблю японскую, грузинскую, узбекскую, корейскую, испанскую, итальянскую.
– По-моему легче было бы спросить какую не любите…
– Не хочу обижать никакую кухню, но, ...

 Отправлено: 19.02.07 22:52. Заголовок: Re:

... наверное, английскую.
– Вы нигде не упомянули русскую кухню…
– Русская кухня существует для меня каждый день. Я люблю пельмени, если их можно назвать русской кухней. Когда мне говорят, что русская кухня – это черная икра с блинами, это бред, это не русская кухня, это… (смеется), наверное, международная кухня. А потом те же пельмени существуют в итальянской кухне – это "равиоли". Будем называть так, что сибирские пельмени это сибирские "равиоли".
– А сами умеете готовить?
– Да.
– Какое у Ваc фирменное блюдо?
– Фирменного нет, я готовлю мясо, рыбу, ну и все, что можно. Другое дело, что для себя я никогда ничего не готовлю. Я всегда готовлю для кого-то. А сам могу взять "Доширак", влить пару яиц, настругать сыра, накидать специи, все это закрыть, или бутерброд, или сварить быстрого приготовления макароны, какие-нибудь трехминутки, но это при условии, что нужно подкрепиться. А если нужно быть гурманом, то буду великим гурманом.
– А напитки какие любите?
– Есть свои пристрастия. Я сейчас пью вино. Обычай такой: с сентября по апрель пьется красное, а с мая по август – белое. Вообще, если говорить о напитках, то люблю хорошее пиво. Люблю "бурбон". Водку не любил никогда, если честно, я могу ее пить, но даже когда не было никаких других напитков кроме водки, пил спирт. Если говорить об алкоголе, то могу сказать честно, что никогда не понимал алкоголь как систему подсаживания на это дело. Должен получать удовольствие от питья. К счастью, у меня не было такого этапа в жизни, мне повезло.
– Как Вы перемещаетесь по Москве?
– Ногами.
– Вы женаты?
– Был. Сейчас нахожусь в стадии… "не один".
– Какой тип женщин Вам нравится?
– Женщина. Меня привлекают женщины. Бывают женщины, которые излишне пытаются выглядеть женщинами: "Молодой человек, у вас не будет возможности дать мне огня", и ты еще не успел найти зажигалку, а она уже прикурила. Есть женщины, которые забывают, что они женщины: ходят в мужских ботинках, в пиджаках и здороваются за руку. На эту тему я всегда говорю, что женщина – такой же вид человека, как и мужчина, поэтому она имеет право и на работу, и на личную жизнь, и на карьеру, поэтому те женщины, которые не считают себя приложением к чему-то или к кому-то – вот эти женщины меня привлекают. Женщина должна работать, иначе она становится не женщиной, а бомбой замедленного действия, потому что однажды ей ударит в голову: как это я всю жизнь не работала, имея такие возможности.
– Что Вы цените в людях?
– Я лучше скажу, что меня в них раздражает. Эта формула, и я ее говорил неоднократно и буду говорить всегда: это глупость и непрофессионализм. Профессиональный человек не может быть глупым. Не люблю шовинистов, фанатиков. Можно любить команду "Спартак", но ради этой команды бить морды и черепа болельщикам "Динамо"… я этого не понимаю. То же самое, что рассуждать о том, что самая вкусная на земле пища – это селедка с картошкой и при этом говорить, что вареный омар – это отвратительно. Если человек хоть раз попробовал вареный омар, то я могу прислушаться к его мнению, но если он ни разу не пробовал, а говорит, что это гадость, то мне хочется пожалеть такого человека.
– И в заключение такой вопрос: что Вы считаете самым главным в своей жизни?
– Вопрос сложный. Не смогу коротко сказать. Я должен работать и развиваться до самого последнего часа своего существования. Если я после своей смерти что-то оставлю, я имею в виду не материальное, а духовное наследие (пафосно звучит, правда?), то, наверное, будет какая-то задача выполнена. Но я не могу сказать, что боюсь или не боюсь смерти - она у меня вызывает некоторое чувство раздражения, обиды, потому что очень много людей уходят на самом пике чего-то важного. А с другой стороны, если бы он прожил еще 30 лет, что было бы с ним? То, что ты чувствуешь, что можешь делать, хорошо делать, кому-то помогать, принося пользу и получая от этого удовольствие – вот это важно. Это не обязательно по отношению к твоим знакомым, это могут быть люди, которых ты не знаешь. Наверное, это главное.


//KM.RU (главная)
2001г

 Отправлено: 02.03.07 18:21. Заголовок: Re:

Сергей Чонишвили: "Я не люблю слово "звезда"

Недавно, заканчивая в Москве монтаж сериала "По ту сторону волков 2", мой друг сценарист и режиссер Сергей Русаков, в прошлом известный алма-атинский журналист, спросил: "Кто, на твой взгляд, смог бы озвучить в картине роль Сталина, которую у меня сыграл непрофессиональный актер-типаж?" Не задумываясь ни на секунду, я тут же назвала: "Чонишвили!" Другие варианты даже не обсуждались: в апрельском показе телеканала "Россия" его голосом заговорит Отец народов...

Судьбу Чонишвили с полным основанием можно считать удачливой. 16-летний юноша из Омска с первого захода поступает в "Щуку" — самый престижный театральный вуз столицы, заканчивает его с красным дипломом и сразу же с вводом на роль Никиты в спектакле "Жестокие игры" вливается в труппу "Ленкома". С постановкой "Юнона и Авось" объездил полмира. На других сценических подмостках и съемочных площадках также встречался с интересными и талантливыми людьми, много чего узнал и увидел... Но и назвав его творческий путь банальным словом "тернистый", тоже не покривишь душой: тому есть масса подтверждений.

Только Сергей никогда не сидел и не ждал, довольствуясь малым. Из разряда везений в середине 90-х годов случились съемки в первом российском сериале "Петербургские тайны", где молодой актер не затерялся среди ярчайших звезд, блестяще сыграв циничного соблазнителя Вольдемара Шадурского. Порой Чонишвили в шутку называют главным злодеем российского экрана. Но амплуа негодяя слишком условно для актера такого масштаба, о чем неоспоримо свидетельствуют созданные им образы в сериалах "Азазель", "Семейные тайны", "Право на защиту", "Next". С постановщиком последнего Олегом Фоминым Сергея связывает давняя творческая дружба. Именно с ним в конце прошлого года он дважды приезжал в Алма-Ату, гдеиграл свой любимый театральный проект — "Игра в жмурики".

После сложнейшего спектакля перед самым отлетом актера в Москву состоялся наш долгий разговор, во время которого неожиданно высветилась еще одна творческая грань собеседника — литературная. Позже, прочтя его книги, я открыла для себя безусловно талантливого поэта и писателя Сергея Чонишвили...

Мы — лучшие

— Этот спектакль для меня очень знаковый: если бы не "Игра в жмурики", то сейчас артист Чонишвили не сидел бы рядом с вами. Этим спектаклем я сам себе доказал, что что-то понимаю в своей профессии. Мы рассчитывали играть его сезон, а он существует до сих пор — уже 11 лет. Сказать о том, что я наигрался "Жмуриков", — да! В свое время мы давали его в очень большом количестве, побывав во многих городах страны и даже в Париже. Сейчас у меня просто чумовой график, и без поездки в Казахстан я мог спокойно обойтись. Но, во-первых, очень хотел увидеть Алма-Ату 23 года спустя, а во-вторых, я очень люблю этот спектакль, который оставил меня в актерской профессии. Сегодня, и слава богу, на протяжении многих лет моим партнером является Олег Фомин. Я не хочу ничего плохого говорить о предыдущем — Андрее Соколове, но с приходом Олега спектакль только выиграл. Фомин ввелся за 10 дней, в тот момент, когда мы были поставлены в жесткие условия: Соколов не может поехать на гастроли. Весь спектакль мы на площадке вдвоем: я и мой партнер, которому стопроцентно доверяю. Крутясь на 386 градусов, он видит меня, знает, слышит и понимает. В ущерб себе я готов делать ему репризы и не буду тянуть на себя одеяло. Мне нравится с ним работать.
В Москве у нас с Олегом не получилось повторить текст: то он был на съемках, то я в разъездах. Мы и на фестиваль к вам прилетели из разных городов. А спектакль не играли 9 месяцев. За полтора часа до начала мы провели первую и последнюю репетицию со светом и звуком: ваши ребята сработали идеально. Идеальной была и публика. И все же у нас была одна маленькая текстовая накладочка, которую даже никто не заметил. Все! Больше нет проблем! И это не только профессионализм — это еще называется "кайф". Потому что в гримерке я сказал Олегу: "Неважно, как оно сложится: мы играем спектакль в свое удовольствие, мы с тобой — лучшие!" Если выходить с ощущением, что может быть "лажа", то ничего похожего, что произошло, не случилось бы. Абсолютно искренне говорю: мы сыграли здесь один из лучших 20 спектаклей, а их уже было больше ста! Это не дежурный комплимент алмаатинцам — просто состоялся тот самый стык двух энергетик: несущейся со сцены и зрительного зала.

Джазовый вариант

— Да, в спектакле "Псих" (тоже поставленном Андреем Житинкиным, но уже в "Табакерке". — Прим. авт.) было девять джазовых номеров, которые я играл "вживую". Сейчас мою роль исполняет другой актер: он просто бьет по клавишам. Я ему показал, как подложить тряпочку, чтобы не было слышно стука пальцев, но фонограмма звучит моя...

Вы любите джаз? Сколько гениев — знаете?.. Значит, так: гениальных джазовых музыкантов вроде бы до фига. На самом деле их только трое: Луи Армстронг, Чарли Паркер и Джон Колтрейн, каждый из которых внес немалую лепту в развитие джаза, выведя из легкой на уровень очень сложной концертной музыки.
Вообще, джаз — это не только музыкальное направление, но и состояние души. Люди делятся на "джазовых" и "неджазовых". Актер должен быть "джазовым" вариантом...

Нет, никаких планов поступать в консерваторию не было. Я заканчивал музыкальную школу по одной простой причине: у меня в Омске была очень хорошая педагог в первых двух классах. Потом началась проблема — скучно. Но уже вперед за обучение были заплачены деньги, и жалко стало их терять. А я знал, сколько зарабатывают родители, и вообще, что "работаю" с 6 лет, — тоже знал. Была хорошая интеллигентная семья, которая, скажем так, жила на уровне самого низкого варианта среднего. Поэтому можно было потянуть еще 6 лет, не обижая родителей...

Первые шаги дитя социализма

— Я езжу по стране с 1966 года: Сережа Чонишвили не знал, когда он пришел в театр — он просто родился в театре. Когда Пермский театр был на гастролях в Омске, а Сережа Чонишвили жил один, окончив восьмой класс, он ходил на все его спектакли. Когда приехал БДТ, он ходил на все спектакли. Попав в Москву, 15 вечеров проводил в театре...
Свою первую роль, будучи школьником, я сыграл в 1978 году в спектакле "Беседы при ясной луне" Омского театра, гастролировавшего тогда в Одессе. Но мысль о театральном возникла еще в 5-м классе. Правда, сначала я хотел стать океанологом: моим кумиром был Жак-Ив Кусто, а потом все же решил пойти в артисты. И понял, в чем заключалась эта фишка: в условиях социализма профессия актера — самая свободная. За одну жизнь человек мог прожить много разных судеб. Мне это нравилось, было интересно заниматься психологией людей.
Да, я — дитя недоразвитого социализма, человек, который знает, что все сегодняшние бредовые рыдания по поводу дешевой колбасы и конфет "Мишка на Севере" — это полная ерунда. С 7-го класса я ненавидел строй, в котором жил. Я никак не мог понять кретинской фразы коммунизма, к которому мы шли и который был обещан Хрущевым в 1980 году: "От каждого — по способности, каждому — по труду", а еще — "Как кухарка может управлять государством?". Я считал идиотизмом, когда мне в голову вдалбливали, что рационализаторские предложения на заводе — это яркое достижение социализма, а в капиталистическом обществе ничего подобного нет и рабочих у них "зажимают". Но я смотрел по телевизору "Международную панораму" и не мог взять в толк: почему там последний чмошный безработный одет лучше, чем мои родители — артисты со званием. И почему в Иркутске в течение 20 лет нет сыра. И почему те же конфеты "Мишка на Севере", о которых сейчас так много говорят наши политики дерьмовой направленности, я попробовал только в 17 лет! Мы жили в довольно голодном городе. Я знаю, что такое нет денег, но только по своим позициям. Признаюсь: два года мои знакомые и друзья играли в игру — "Сережа пришел в гости. А не поужинать ли нам?.." И это тогда, когда я работал в "Ленкоме" — лучшем театре страны! Работал бесперспективно, работал в массовке — действенной массовке: у меня было 28(!) спектаклей в месяц. Я не снимался в кино, ничего другого не делал. И полтора года, которые я прожил, были чудовищными: возможности куда-то вырваться не было, купить квартиру — тоже: я жил в 9 метрах общежития, а получить прописку, женившись на москвичке, также не мог, потому что привык сам всего добиваться. Правда, к тому времени я уже отдал долг государству, отслужив в армии. Но меня и с главной роли сняли, из-за которой я отказался сниматься в кино, хотя был по уши в долгах. Позже подобная ситуация повторилась, когда за 5 дней до премьеры меня опять же сняли с роли. К счастью, через полтора года — 10 января 1993 года — в антрепризе вне стен родного театра я сыграл Феликса в спектакле "Игра в жмурики".

Из кордебалета — в солисты

— Конечно же, после института я мог уехать в Омск, никогда не пойти в армию, играть главные роли, получить квартиру и быть в полном порядке. Но Чонишвили делал свою биографию.
Театр "Ленком" на сегодняшний день — это мое место работы, где трудятся потрясающие люди. У меня, не побоюсь этой фразы, идеальные отношения с режиссером Захаровым, хотя был период очень серьезных конфликтов, я не знаю, почему они возникали, но это — отдельная тема. Сейчас похвастаюсь. Говорю безапелляционно — вы первая, кто это слышит: с артистом Чонишвили в "Ленкоме" произошло нечто уникальное! Не получив поддержки от театра с уходом в армию, он потерял много вариаций куда-то вылезти и поэтому стал артистом кордебалета. А то, что осенью 1998 года Чонишвили выскочил из кордебалета в странные, но все-таки играющие люди, то есть в группу солистов (подчеркиваю: группу солистов) — это исключительная ситуация.
Нет! Не весь театр "Ленком" состоит из группы солистов. Могу назвать актеров, чьи фамилии никто не знает. Это те люди, которые пашут, получая очень скромные деньги. Это те люди, которых долбают, у которых нет возможности сниматься в кино и заниматься еще чем-либо. Это те люди, которые "держат" театр. И я был среди них. В свое время я отказывался от съемок только потому, что делал ставку на театр. Это жестокая организация, которая тебя может либо превратить в полное дерьмо, либо научить соображать, либо научить уходить, либо научить работать и сочетаться в любом состоянии. И, находясь за пределами родного театра, ты делаешь себе биографию. Я живу той, которую сделал в течение пяти лет: с 93-го по 98-й годы. Как я пахал — этого не знает никто. Сколько я денег потерял — этого не знает никто. Сколько я работ потерял — этого тоже не знает никто! 10 января 1999 года, что, кстати, весьма символично: ровно 6 лет назад состоялся первый презентационный спектакль "Жмуриков", — было лишь подтверждение в моем театре уже достигнутого "на стороне": я сыграл Ноздрева в "Мистификации (Сергей умолчал, что именно за эту роль он удостоен приза московской театральной критики и премии "Чайка". — Прим. авт.). На "меня" никогда не будет поставлено спектакля в этом театре. Это мой потолок в "Ленкоме", где я работаю 18-й сезон. За это время ребенок уже может окончить школу и поступить в институт, если бы я его сразу родил. Я никогда ничего не просил у этого театра, и у меня нет к нему никаких претензий. Семь лет, потерянных в жизни, — это не претензия к "Ленкому", это мой собственный идиотизм. Я не умею быть подонком и "кидать" людей...
Да, наверное, Захаров что-то видит, что-то слышит обо мне. Мало того, он трижды был приглашен на "Жмуриков", но почему-то так и не пришел...
Сказать о моем положении в "Ленкоме"? Тоже очень честно. Но про это уже было написано — в первом номере питерского журнала "Олимп", который переслали Марку Анатольевичу. Там было огромное мое интервью со страшными фразами, которые вообще могли меня выкинуть из театра. Смысл заключался в следующем: я абсолютно трезво осознаю, что являюсь неким нехило сохранившимся венским стулом, который живет в интерьере hi-tech. Периодически туда приходит какой-то народ, и этот стул нужно подставить под зад кому-нибудь из входящих. Выкинуть его жалко: он еще в приличном состоянии. Тем не менее поставить его в интерьер — тупо, потому что тогда он разрушает систему hi-tech: ну не вписывается он туда! Но когда кто-то просит: "Дай мне стул", говорят: "Нет, это наш". Более того, никто из людей, держащих этот дом, не знает (может, только подозревает), что этот стул используется на венском балу или, допустим, на ежегодных фестивалях Штрауса. Такой вот, грубо говоря, бред. Но понятно — о чем я?.. "Ленком" — это мой дом, и я его не предам до тех пор, пока он не поставит в неприемлемые для меня условия.

Псевдоним? — Никогда!

— Конечно, маме приятно за какие-то мои успехи — у нас ведь с ней еще и коллегиальная дружба. Получив "заслуженного артиста", я позвонил ей домой: "Твой сын теперь тоже при звании". Она до сих пор живет в Омске, играя на сцене. И папа был очень известным человеком в Омском театре (в 1970 году там работал актер Лермонтовского драмтеатра Алма-Аты Михаил Токарев, утверждающий, что Ножери Чонишвили был гениален в роли Сирано де Бержерака. — Прим. авт.). Я ответственен за своих родителей, которые не смогли когда-то уехать в Москву. Более того, мама должна была с большой вероятностью играть в фильме "Война и мир" Наташу Ростову, но театр ее не отпустил. И у меня могла быть другая биография...

Есть ли во мне грузинские корни? Больше всего, если говорить по "кровям", получается так: поляки, русские, грузины, немцы, чехи, французы, шведы — это то, что я знаю. Псевдоним? Нет! Никогда! Принципиально. Моя фамилия — Чонишвили. Этой фамилией назван Дом актера, построенный папой в Омске.

Во втором киноэшелоне

— Крестным отцом в кино, в общем, можно считать Карена Шахназарова. В 1986 году я пробовался у него в фильме "Курьер" на главную роль, но режиссер сказал: "Все было хорошо, но у тебя старый циничный глаз". Говорю: "Спасибо большое". Он: "А эпизод сыграешь?" — "Легко"... Поэтому и появился в сцене у МГУ. До этого отказался сниматься у Натансона в картине "Наследство", потом — у него же в ленте "Валентин и Валентина", где вместо меня сыграл Коля Стоцкий. Мне нужно было получить профессию, мне нужно было получить театр.

А дальше в кино была роль у Саши Басова (сын режиссера Владимира Басова и актрисы Валентины Титовой. — Прим. авт.) в тридцатиминутке "Псих и мелочевка", которая в 1991 году получила приз Фолькера Шлендорфа в Германии. Потом мы сняли с ним двадцатиминутку "Мой бедный Пьеро". Саша — гений кинематографа, пишет хорошую литературу и сам снимает. Он сочетает в себе шестидесятничество отца и полное понимание сегодняшнего времени. Саша Басов — бездарно потерянный для кино колоссальный режиссер, который, к сожалению, уже не тот, что был в 1991 году: он — другой. Мережко в своей программе "Мое кино" однажды спросил Сашу: "А скажите, пожалуйста, почему вы снимаете короткометражные фильмы? Что это за любовь такая к малым формам?" На что Басов ответил: "Виктор Иванович, понимаете, в чем дело — денег просто больше не дают..."
Да, я осознаю, что это все фильмы, которые публика мало видит. Я вообще человек, работающий "мимо", во втором эшелоне. Ну что "нет-то"? Серьезно — это не личное пристрастие, это трезвое ощущение своего положения...
Мне плевать на амплуа. Дело не в этом. Очень хочется попасть в состояние, когда материал соответствует твоему собственному восприятию мира. Вот это очень важно. Сейчас благодаря новым работам стереотип постепенно меняется. Я снялся в детективной картине Леши Козлова "Демон полдня". Скоро должна выйти лента "Я тебя люблю" Вячеслава Криштофовича. Работал и в картине Макса Пежемского "Как бы не так"...

У кого хотел бы сняться? У Пола Томаса Андерсона, который поставил "Магнолию" и "Ночи в стиле "буги". Это для меня идеальный режиссер, и потом, он достаточно молодой человек. Почему нереально? Я же недавно снялся в американской картине: она — на английском. Ну и что? Можно играть на любом языке, хоть на китайском. Ни "нет", а я утверждаю это. Мне мой товарищ из Японии сказал: "Хорошо, а вот, допустим, на японском сможешь?.." — "Да легко. Ты дай мне любое стихотворение — четыре строчки, только дословно объясни и скажи, с каким акцентом надо мне произнести: с токийским, киотским, хоккайдайским". Мы с ним проговариваем каждое слово, и через 15 минут я наизусть выдаю ему это стихотворение. Его косые глаза становятся круглыми! Он удивляется: "Как ты это сделал?" — "Да никак. Мне это на хрен не надо: я забуду все через 20 минут. Просто объясняю тебе, что существует включение при ушах"... Английским я владею, но не в той степени, чтобы чувствовать себя спокойно. Я, конечно, не сумею вести переговоры на английском так, как делаю это на русском. Пока. Но если жизнь поставит меня в соответствующие обстоятельства, я и это осилю.
И вообще, мне кажется, если артист попадает в ситуацию того, что он после сорока становится очень интересен, — это клево! По-моему, у него гораздо больше шансов продержаться на экране пару десятилетий. Потому что человек, который интересен в 21, обычно к 30 "заканчивается".

Кого люблю и помню

— Репертуар какой западной кинозвезды примерил бы на себя? Это люди, которых я боготворю. Это Кевин Спейси, у которого есть потрясающая роль продюсера в картине "Плавая с акулами". Это Аль Пачино. Это несколько картин Депардье, в частности, все, что связано с Аленом Рене. Это Фернандо Рэй в варианте с Бунюэлем. Это четыре картины Джека Николсона: "Сияние", "Идентификация женщины", "Граница" и "Пролетая над гнездом кукушки". Я с удовольствием сыграл бы и то, что играл Питер Селлерс, особенно в "Садовнике" ("Будучи там"). И это ситуация дикой зависти к тому, что делал Джин Хэкмен, потому что он начал сниматься очень поздно, но играет до сих пор. Мне нравятся такие люди.
А из наших — это Олег Борисов, от которого я схожу с ума: он абсолютно идентичен моей психофизике. Причем Борисов — больший кумир, чем Даль. Почему Даль? Потому что это трагическая личность, человек чудовищной биографии. Несмотря на колоссальный потенциал, он ничего не сыграл из того, что мог бы сделать в этом долбаном советском кинематографе, за исключением ленты "Отпуск в сентябре" по вампиловской "Утиной охоте". У Борисова, слава богу, были варианты: он великолепен в роли Гарина.

История — сука, она меняет ситуации, расставляя их как хочет: гения всегда можно опустить в один прекрасный момент. Я уже однажды пережил гениального человека по фамилии Бондарчук, которого сровняли с дерьмом и который сейчас опять в почете. Это правильно. То, что сделал Сергей Федорович как актер — это даже не обсуждается. Но и как режиссер, он снял классные картины. Никакой "Спасти рядового Райана" и в подметки не годится фильму "Они сражались за Родину". Приятно, что есть даже молодые люди, которые это понимают...

Из актрис я очень давно люблю Настю Вертинскую. Был период, когда она начала переходить из одной возрастной категории в другую. В 1987 году я видел ее на похоронах Миронова: стоял в почетном карауле, не дыша смотрел на нее и думал: "Надо же, елки-палки, вот она — настоящая Женщина! Ну нет у нас такой второй..." Скажу еще про одну — это тоже очень важно для меня. В нашем театре и кинематографе была абсолютная Женщина, которую я обожал, обожаю и буду обожать. Она очень рано ушла от нас. Свою работу в "Демоне полдня" я посвящаю ей — великой русской артистке Ире Метлицкой. Она шикарна в "Черной вуали"! Смотришь — и тебе интересно: почему на протяжении всей картины актриса играет так ровно, и только в финале понимаешь это. А то, что Ира сделала в "Куколке", — просто большой привет Виму Вендерсу. В Ире было удивительное сочетание: при всей, казалось бы, холодности, какой-то отстраненности от всего — внутри такая жизнь кипела! За этим безумно интересно наблюдать. Вот так же все время я готов смотреть на Вову Ильина! В каком бы фильме он ни снимался, мне любопытно все: как актер поворачивает рукой, трет башкой, чихает, вдруг почему-то неожиданно поворачивается. Ильин — артист абсолютной органики, абсолютной. Вот запусти рядом с ним кошку — она будет не органичной, а Вова — органичен...

Основной "товар" незвездного актера

— Несколько лет назад, когда меня пригласили в программу Мережко "Мое кино", ассистентка позвонила накануне съемки и удивленно спросила: "А что, у вас нет в интернете собственного сайта?" — "Нет". — "А какой-то домашний архив имеется?" — "Я не собираю целенаправленно фильмы с моим участием"... У меня до сих пор нет кассеты с "Азазелью": во-первых, ставить некуда, это ведь лишнее загромождение, а во-вторых, ну что я буду снова и снова пересматривать? Мне некогда этим заниматься...

О какой звездной болезни вы говорите? Я вас умоляю! Я не люблю слово "звезда" и не отношу себя к звездам. В последнее время и на сегодняшний день просто считаю себя человеком востребованным: уже не я ищу работу, а работа ищет меня. Помимо театра, синематографа и какой-то писанины мой самый основной товар — это голос: ежедневно делаю от 2 до 7 озвучек. Я продаю закадровый голос в рекламу, на канал СТС, периодически в документальные картины, программы "Большие родители" и "Совершенно секретно". А самая главная история, существующая на эту тему, — так называемая серия документальных лент под названием "Исторический детектив", которую я пишу с Дмитрием Деминым, совершенно гениальным документалистом. Картины проданы во многие страны, мы даже были направлены на премию "Эмми" и там искали американца, звучащего "под Чонишвили".

Приходилось заниматься и дубляжом, но, чтобы жить им, надо завязывать со всем остальным. Я предпочитаю не становиться вчистую "голосом", а все же оставаться в актерской профессии, которую люблю, которой поклоняюсь. Но сегодня я точно знаю, что выживу при любых обстоятельствах, даже если меня лишат всей работы. Я согласен работать сам с собой, я сам себе интересен. Не будет работы — поставлю моноспектакль, не будет театра — значит, я буду писать: не голосом, а рукой по бумажке или диктовать...

Вообще, писаниной занимаюсь с 7 лет. У меня порядка 9 рукописных книжек, в школе два года выпускал "Нелитературную газетку". Потом надолго заткнулся. И в 2000 году в издательстве "Рутена" вышла моя первая книга "Незначительные изменения", а в 2003 году "Центрполиграф" издал вторую: "Человек-поезд" — это роман и поэтическая тетрадка. Там есть эпиграф: "Ромену Гари, с которым я, к сожалению, никогда не встречусь"... Книгу я посвятил гениальному писателю ХХ века.

...Это не талант — это преодоление бездарности и лени. Когда все успеваю? Понятия не имею! Я не сплю ночами, сейчас вот в самолете отключусь. Ничего хорошего в этом нет: не знаю, насколько меня физически хватит. Но просто-напросто считаю, что человек либо должен развиваться, либо он становится трупом. В тот момент, когда я поглажу себя по голове и скажу: "Ах, какой ты молодец! Как ты классно все сделал!" — это будет гроб, и мне нужно будет искать место на кладбище, скорее всего, на Пер-Лашез. Надеюсь, у меня хватит денег на эту затею.

Личная территория с правом на одиночество

— Всю жизнь я жил на чемоданах и москвичом стал три года назад, наконец-то купив собственную квартиру. Она не супер: небольшая, двухкомнатная, но очень удобная и уютная, в хорошем районе. Правда, еще не доведена до ума: полтора года я занимался ремонтом, но она сейчас функционирует, и меня не раздражает. Думаю, этот вариант не окончательный: квартира хороша для одного, максимум для двоих, троим уже будет тесно. Человек должен иметь свою точку в доме.

Практически ко мне не ходят в гости, потому что ночью я гостей не принимаю: ночью я хочу иметь себя. Все остальное время рано ухожу и возвращаюсь бог весть когда. А с людьми люблю встречаться в городе: в каких-нибудь заведениях на пересечении дорог. Это всегда будет всем удобно и ни к чему не обязывает.

С личной жизнью у меня все в порядке. Когда же задают конкретные вопросы из этой области, я спрашиваю: "Простите, а какой у вас сегодня вечером был "стул"?" Нет, фишка очень простая: каждый имеет право на одиночество. Есть темы, которые исключительно мои. Я специально подчеркиваю: у меня действительно все хорошо, особенно последние несколько месяцев. Кривотолки?... Я — не пятак, чтобы всем нравиться. Если говорить об ориентации — нормальная. Женат ли я? Нет, разведен, но очень давно. Когда интересуются, сколько детей, отвечаю: "Одиннадцать, а самому старшему — 45 лет, и он окончил Кембридж..." Стирка, уборка — это не проблема. Уже в семь лет научился готовить, и когда со мной живет женщина, я все равно готовлю сам, потому что, как правило, женщины ни черта не умеют это делать. Летом ко мне в гости приезжала мама, так мы с ней готовили поочередно.

Отпуск позволяю себе раз в два года: езжу отдыхать в Соединенные Штаты Америки. У меня там друзья, друзья настоящие: этих людей мне просто физиологически необходимо видеть. Когда я туда приезжаю, чувствую, что это "моя" территория, мне там очень хорошо и комфортно. Если честно, я мог дважды остаться в Соединенных Штатах, мог уехать в Прагу, Лондон, перебраться в Данию, в Польшу — в Лодзь, в Киев и Санкт-Петербург... Но остаюсь верным Москве, где меня всегда ждет работа...

Штрихи к автопортрету

— Я понимаю, что, наверное, со стороны произвожу какое-то странное впечатление и представляюсь абсолютно не тем, кем являюсь на самом деле. Поэтому мне очень важно сказать, что не существует артиста Чонишвили, или писателя Чонишвили, или Чонишвили, звучащего за кадром. Есть человек с фамилией, которую трудно запомнить, которая перевирается, которая не очень адекватна для определенной части населения. Просто это человек, который на сегодняшний день: а) востребован в определенных сферах; б) имеет много работодателей, знающих, как он умеет работать; в) беспафосно относящийся к себе самому и пытающийся находиться в относительной гармонии между тем, что он обязан делать, тем, что делает, чтобы зарабатывать деньги, и тем, что делает бесплатно ради получения одного только удовольствия от сделанного.

Я способен работать 24 часа в сутки, наплевав на все. Мне можно позвонить в одиннадцать часов ночи и сказать: "У нас аврал! Не подъедешь ли ты через 45 минут?" Отвечаю: "Я не смогу подъехать через 45 минут, а только через 55". Это значит, что на месте буду через 50 минут. Просто я очень обязательный человек и всегда отвечаю за свои слова.

Скажу еще об одном постулате. Сегодня я точно знаю, что хочу работать с людьми профессиональными. Это вовсе не значит, что они очень талантливые или какие-то суперзвезды. Любой необязательной, подверженной какой-нибудь хрени эмоциональной звезде я предпочту менее талантливого, но профессионального человека, которого я возьму в свою команду или приду в его, либо мы найдем другие точки соприкосновения.

А преклоняюсь перед профессиональным человеком, кем бы он ни был. Это касается и академика Лихачева — проще говорить об ушедших, не обижая живых, — и актера Евгения Павловича Леонова. И — не шучу — дворника Ахмета, который подметал возле дома Цветаевой. В 1983 году двор этого дома и улицы вокруг были всегда вычищены от снега, а дальше стояли сугробы. Будучи студентом, пожав ему руку, сказал: "Я вас запомню на всю жизнь"...

Без какого качества себя не представляю? Без идиотизма. Ну я — идиот. Если я работаю — я работаю как сумасшедший. Если я люблю — я люблю как сумасшедший. Если мне нравится Ромен Гари или, допустим, Тибор Фишер, я должен непременно прочитать все их книги, которые у нас изданы.

Чего больше всего хотелось бы в этой жизни? Хочу дожить до 80 лет, как Михаил Танич (Сергей был его оппонентом на передаче "Культурная революция". — Прим. авт.), и остаться в таком же здравом уме. Хочу еще что-то из себя представлять в этом возрасте, а вот после мне будет глубоко начхать...

Моя главная эмоция сегодня? — Не останавливаться!

Текст: Галина Леонова
"Известия", Алма-Ата
2004 ии

 Отправлено: 06.03.07 16:28. Заголовок: Re:

как стать знаменитым?

цитата:

Говорит Сергей Чонишвили, актер, "голос страны": - Нужно, для начала, определить, в какой области ты хочешь стать знаменитым. Потом нужно понять, насколько тебе нужно быть знаменитым именно в этой области. В- третьих, нужно понять, насколько у тебя есть возможности и способности, чтобы стать знаменитым именно в той области, в которой ты подумал, что ты хочешь стать знаменитым! Эк завернул! Но, сразу скажу, область для своей звездной карьеры лучше выбирать Московскую, ближе к центру, профессию - публичную, занятость - полную. В общем, будущие звезды и звездочки, по-русски говоря: вышли в поле - надо пахать! Вновь Сергей Чонишвили: - 24 часа заниматься своим любимым делом!

 Отправлено: 14.03.07 16:36. Заголовок: Re:

Сергей Чонишвили: Остаюсь в Ленкоме из-за собственного идиотизма

Наш герой – человек мозаичный. Лучший закадровый, рекламный телеголос страны. Популярный сериальный актер («Петербургские тайны», «Пятый угол», «Next», «Азазель»). Ведущий исторических циклов на канале «Культура». Старожил Ленкома, дождавшийся наконец своих ролей. Писатель: книги «Незначительные изменения», «Человек-поезд», к концу этого года обещает дописать роман «Антология неприятностей Антона Вернера». В августе творческий многогранник Чонишвили отметил свое сорокалетие.

– Сергей, вас можно назвать счастливчиком. Переехав в Москву из Омска в 16 лет, в «Щуку» поступили с первого раза, потом сразу же влились в труппу Ленкома...

– Каждого более или менее состоявшегося человека можно по фактажу назвать удачливым. Он ведь чего-то добился. Естественно, в биографиях вряд ли будут писать, что к 20 годам сыр я видел пару раз в жизни и как два года мои друзья подшучивали надо мной: мол, Сережа зашел к нам на огонек, пора ужинать... Хотя в то время я уже работал в Ленкоме. Работал, кстати, в массовке, на сцену как полноценного актера меня вывели, мягко говоря, не сразу.

– Вы говорили, что в детстве не вылезали из театра, но за кулисами проводили не так уж много времени.

– Ну, я не был фанатом с самого рождения. Мои родители – театральные актеры, иногда мне приходилось ездить с ними на гастроли. Но делал я это с неохотой. Мозги у меня резко повернулись в пятом классе, когда я заявил: «Хочу быть актером!» Вот с той самой поры я из театра и не вылезал. Когда в Омск приезжали такие же, как и наш, провинциальные театры, я ходил на все спектакли. Когда я попал в Москву, каждый вечер опять же проводил в театре. А на сцену впервые вышел в 13 лет в спектакле «Беседы при ясной луне» по Шукшину. Точно помню, что это произошло 13 июня во время гастролей Омского театра в Одессе.

– В столице вы живете с 1982 года, но полноправным москвичом стали только четыре года назад…

– Ну да, я не один год жил на девяти метрах общежития. А как я мог исправить свои жилищные условия? Был полностью отдан театру, возможность сниматься в кино исключалась изначально. Тут не то чтобы квартиру в Москве купить, даже «однушку» на пару с другом снять было проблематично. Жить на чемоданах – милое дело, которое у меня, правда, затянулось.

– В кино вам открыл путь Карен Шахназаров, и он же вам его сильно ограничил.

– Ну, можно сказать и так. Где-то в середине 80-х я пробовался у него на главную роль в фильме «Курьер». Не знаю, хорошо ли я справился, но Шахназаров меня не утвердил, потому что, по его словам, у меня «старый циничный глаз». Может, поэтому с тех пор зрители и знают меня в основном по ролям мерзавцев.

– Вы не один раз сетовали на свое положение в Ленкоме, но остаетесь ему верны. Что вам мешает перейти в другой театр?

– А я всем напрямую говорю: из-за собственного идиотизма! Отлично понимаю, что никогда не встану в один ряд с солистами Ленкома, что мой предел там скорее всего уже достигнут, что я из тех, кого, извиняюсь, трахают, но мало что дают взамен. Но пока я еще более-менее могу там как-то существовать, я никуда не уйду. Вот такой вот бред...

– В спектакле «Псих», поставленном Андреем Житинкиным в «Табакерке», вы сами исполняли джазовые номера на фортепиано?

– Да, за мной было около десятка «живых» номеров. В принципе джаз – это то музыкальное направление, которое всегда, в любой момент подходит под мое настроение. Видимо, сказалось то, что я «выходец из интеллигентной семьи». Опять же, в порядке бреда: меня приучили и к хорошему чтиву, и к хорошей музыке.

– Слышала, вы до сих пор можете ездить в метро.

– Могу, конечно, а что в этом такого? Каждый, кто жил в Москве хотя бы больше недели, поймет, почему. Во-первых, это существенно экономит время в час пик, а во-вторых, у нас такие дороги, что мне иногда, ей-богу, страшно садиться за руль. Вообще, у меня очень мало звездных атрибутов. Недавно купленный скромный автомобиль, недавно купленная маленькая «двушка»... На виллу и кабриолет я своим актерством что-то не заработал.

– Вы ни разу словом не обмолвились о личной жизни. Считаете, что не стоит пиариться таким образом?

– А я вообще считаю, что пиариться не стоит, начнем с этого. Обычно я ограничиваюсь фразой: «Личная жизнь у меня не страдает». Я плохо понимаю, что могут дать зрителю имена женщин, с которыми я спал. Хотя, наверное, когда рядом со мной будет женщина, которая полностью меня устроит, я с гордостью буду рассказывать о ней каждому.

– К чему вы сейчас стремитесь после того, как перешагнули сорокалетний рубеж?

– Я надеюсь, что проживу как минимум еще столько же. Вообще, думаю, что я еще не полностью раскрылся. Так бывает. Звезды-однодневки вмиг получают все, но через пару лет о них либо не вспомнят вообще, либо просто улыбнутся: мол, да, был, кажись, такой. А я иду ко всему медленно, но верно. Стать с годами более интересным хотя бы в творческом плане есть все шансы.


Автор: Нагибина Мария
Собеседник

 Отправлено: 14.03.07 16:38. Заголовок: Re:

цитата:

Обычно я ограничиваюсь фразой: «Личная жизнь у меня не страдает». Я плохо понимаю, что могут дать зрителю имена женщин, с которыми я спал. Хотя, наверное, когда рядом со мной будет женщина, которая полностью меня устроит, я с гордостью буду рассказывать о ней каждому.

Браво!!!

 Отправлено: 14.03.07 22:37. Заголовок: Re:

и опять понимаю тебя...
и почему так немногим нашим актерам дано понимание этого???

 Отправлено: 21.03.07 14:17. Заголовок: Re:

А мне думается, что у Олега Даля отличная работа не только в "Отпуске", но и в фильмах "Плохой хороший человек" и "В четверг и больше никогда". Вернее, у него все работы в кино мастерски сделаны. Но, думаю, что в кино ему было интересно сниматься и в этих фильмах. И у Козинцева в "Лире" тоже здорово! А "Принц Флоризель"?
Другое дело, что тот же "Отпуск" сам Даль, кажется, так и не увидел, ведь фильм положили на полку и широкая публика его посмотрела уже после смерти Даля.

 Отправлено: 21.03.07 15:04. Заголовок: Re:

Пардон, что снова лезу со своими высказываниями, но Сергей говорит о преклонении перед Гретой Гарбо, что вовремя ушла. Но не надо забывать, что много замечательных артистов стали известны и начали играть СВОИ роли (наконец-то!), когда были уже явно не первой молодости: Раневская, то же Смоктуновский, Андрей Краско. Понятно, что актеру с героической внешностью тяжело расставаться с мечтой о какой-либо роли, типа Печорина. Но много же еще несыгранного и никогда нельзя останавливаться - никто не знает, что ждет впереди. У Сергея, кстати, в последнее время много отличных работ в кино, интересных, запоминающихся. Театр, другое дело, в таком, как Ленком, думаю, пробиться довольно сложно - какое там собралось огромное количество замечательных актеров, конкуренция действительно большая!
Жаль, мне не довелось видеть работы Сергея в театре. Думаю, что и там он на высоте. Приятный артист и книга интересная. Желаю ему удачи и успехов!

 Отправлено: 21.03.07 15:29. Заголовок: Re:

brocard пишет:

цитата:

Пардон, что снова лезу со своими высказываниями

Лезьте почаще.
Я тоже думаю, что его время пришло. Последние работы замечательные. "Циничный взгляд" наконец-то дождался своего часа. Думаю, он и сам это уже понял. Про театр я тоже, к сожалению, ничего сказать не могу, но читала много положительных отзывов даже о тех маленьких ролях, которые он играет. (выложу скоро, наверное, в соответствующей теме )

 Отправлено: 22.03.07 17:41. Заголовок: Re:

ЧЕЛОВЕК, КОТОРОМУ НЕ ХВАТАЕТ ОДИНОЧЕСТВА
СЕРГЕЙ ЧОНИШВИЛИ РАБОТАЕТ В "ЛЕНКОМЕ", "ТАБАКЕРКЕ", НА ТЕЛЕВИДЕНИИ, В АНТРЕПРИЗЕ ДА ЕЩЕ ЗАКАНЧИВАЕТ ПИСАТЬ СВОЮ ВТОРУЮ КНИГУ

Он вполне современный, деловой человек - время у него расписано по минутам, пейджер непрерывно попискивает в кармане, артист постоянно отвлекается на него. При этом считает, что своя машина ему не нужна - на метро быстрее. 35-летний Сергей может работать 24 часа в сутки. Не изменяя своему родному "Ленкому", где играет в спектаклях "Королевские игры", "Варвар и Еретик", "Две женщины", "Мистификации", он выступает в постановках "Табакерки" - "Старом квартале", "Психе". Его молодой и порочный князь Вольдемар Шадурский из телесериала "Петербургские тайны" завоевал женские сердца, поэтому зрительницы стали надоедать артисту с автографами, журналистки бросились наперебой брать интервью. Я тоже оказалась в их числе...

- Сегодня, когда большинству актеров живется непросто и даже крупные мастера сцены остаются невостребованными, неожиданно всплывают новые имена, в основном благодаря телевидению. Это случилось и с вами. И хотя вы в театре Ленком работаете давно, судьба оказалась благосклонной к вам только сейчас. Почему?

- Я пришел в Ленком после Щукинского училища сразу на три спектакля: "Юнону" и "Авось", "Звезду и смерть Хоакина Мурьетты" и "Жестокие игры". Но через год меня забрали в армию, а когда вернулся, оказался не у дел. Я не успел вскочить в последний вагон кинематографа (сниматься начал очень поздно, в 1989 году), а потом начались "веселые" события в стране - переход к рыночной экономике, и театр на это отреагировал моментально - все творческие эксперименты, где можно было попробовать себя, прекратились. Поэтому с 1991 по 1993 год я только и делал, что танцевал в массовых сценах, больше мне ничего не светило. Если бы в это время не вышел антрепризный спектакль Андрея Житинкина "Игра в жмурики", я бы из профессии ушел.

- Выходит, вас спас Житинкин?

- Нет, меня выручило мое идиотское упрямство, хотя какое-то время я метался и даже собирался стать журналистом - как-то же надо было существовать... Ведь когда зарплата, полученная в театре, расходится за четыре дня и ты трясешься, что тебя могут забрать в милицию как бомжа без московской прописки, то тут и на стенку можно полезть...

- Значит, невыносимые жизненные обстоятельства заставили вас крутиться, искать работу на стороне?

- Конечно. При этом я всегда был ищущим человеком и никогда не сидел без дела. В том же Щукинском театральном училище с утра до ночи занимался актерским мастерством, ходил на все лекции, семинары. Одним словом, образовывался со страшной силой.

- Не было ли это связано с комплексом провинциала, который хочет доказать москвичам, что он не хуже их, а даже в чем-то лучше, образованнее?

- Не думаю. Мои родители, которые тоже работали в театре, дали мне на самом деле хорошее образование. Я окончил музыкальную школу, у нас дома отличная библиотека, да и круг общения был весьма интересный, все-таки Омский драматический театр - не последний в России. От провинциала у меня остались только чистосердечность, открытость, я не разучился удивляться.

- Позвольте узнать, чему вы удивляетесь?

- Человеческой необязательности и отсутствию профессиональных навыков в любом деле. Одновременно с этим удивляюсь, когда люди работают качественно, не думая о деньгах.

- Где же вы сейчас такое видели?

- В кинофирме "Синема-Фантом", где ребята зарабатывают деньги на стороне, чтобы потом на них снимать свои фильмы, не задумываясь, принесут они им какой-то доход или нет. Так могут себя вести только по-настоящему свободные люди, у которых нет комплексов по поводу отсутствия материальных благ, комфорта.

- А как вы относитесь к комфорту?

- Видите ли, смотря что под комфортом подразумевать. Если я привык курить дорогой табак, то стараюсь сэкономить на чем-то другом, но не отказывать себе в этом удовольствии. Да и окружающих ароматный дым не раздражает, значит, они тоже не испытывают дискомфорта. Став легальным москвичом после 17 лет жизни в столице и получив от театра квартиру, могу сказать, что это тоже комфортно.

- И теперь заняты евроремонтом?

- В первую очередь мне было важно, чтобы в квартире не текли краны, работал санузел и горел свет... Мебель бы тоже не помешала, но я не настолько богатый человек, чтобы покупать дешевые вещи... И потом, когда не дует, то можно спать и на полу...

- Ваша жена такого же мнения?

- В настоящее время у меня ее нет.

- Как вы переносите одиночество?

- Я бы сказал так: мне его не хватает. Дело в том, что моя публичная профессия психологически очень выматывает. Все время приходится быть на виду, общаться с разными людьми, постоянно держать "морду лица".

- А вот мне показалось, что вы любите быть в центре внимания и в вас есть некий азарт игрока, ведь недаром Марк Захаров дал вам в спектакле "Варвар и Еретик" роль авантюриста-француза... Или я ошибаюсь?

- Конечно, я люблю экстремальные ситуации и люблю рисковать. Мне намного интереснее ввестись за сутки на новую роль, чем полтора года ходить на репетиции и мусолить одно и то же. Нравится также одновременно работать в четырех местах: Ленкоме, "Табакерке", на телевидении и в антрепризе...

- Вас не обижает, что, работая столько лет в Ленкоме, вы не играете центральных персонажей, хотя при этом были награждены театральными премиями имени Иннокентия Смоктуновского и специальным призом "Чайка" за роль Ноздрева в "Мистификации"?

- Меня это не задевает, так как я не собираюсь заканчивать свою творческую биографию, к 50 годам надеюсь играть до старости. К тому же, если у артиста все замечательно складывается в молодости, то есть опасность в дальнейшем потерять контроль над собой, переоценить свои возможности. Ну а если в начале пути проходишь через серьезные испытания и при этом держишь удары судьбы, то, может быть, из тебя что-нибудь и получится. К тому же я очень суеверный человек, боюсь халтурить в профессии, ведь потом она может за это жестоко отомстить.

- Вы так же трепетно относитесь и к рекламе, в которой сейчас принимаете участие? Или это только источник дополнительного заработка?

- Не стану кривить душой: конечно, реклама дает жить более или менее сносно, но в то же время извлекаю из нее для себя какие-то профессиональные уроки. Например, умение в течение 20 секунд энергично и внятно донести до зрителей нужный текст. Не могу сказать, что я всеяден и соглашаюсь на любую работу, от многого приходится отказываться ради театра.

- Но если у вас сейчас так много предложений, то почему продолжаете держаться за Ленком и не перейдете, скажем, в "Табакерку"?

- Я не человек Олега Павловича, не его ученик.

- Разве у него работают только его ученики?..

- Дело не в этом. У нас с ним прекрасные творческие отношения, и он живет примерно по тому же принципу, что и я: много снимается в кино, в том числе в рекламе, играет в двух театрах. При этом совмещает несколько высоких должностей. И все-таки "Табакерка" - не мой родной дом, а в Ленкоме даже стены помогают. К тому же Марк Анатольевич умеет работать с артистами как никто другой. Хотя после выпуска "Мистификации" я знал, что в течение ближайших двух лет не получу ни одной новой роли, потому что Захаров будет занимать в спектаклях других артистов. Такая у него политика.

- В вашем характере есть что-то от Ноздрева?

- Скажу так: если бы мне в жизни встретился человек, подобный Ноздреву, ни в коем случае не стал бы с ним общаться. Тут мне очень помог Николай Васильевич Гоголь, заставивший меня надеть на себя "шкуру" авантюриста.

- Вы часто перечитываете Гоголя и других русских классиков?

- Сейчас нет. В основном читаю книжки, выходящие в Издательстве иностранной литературы в серии "Иллюминатор".

-Почему?

- Мне надо знать, как пишут современные иностранные авторы, чтобы понять, насколько я в своем письме вторичен по отношению к ним.

- Это что-то новенькое... Поясните.

- Дело в том, что сейчас я заканчиваю свою вторую книгу после "Незначительных изменений", в которой кроме стихов, трех рассказов, есть еще и фантастическая повесть об одном артисте.

- То есть о вас?

- Да нет, скорее, это образ собирательный, так как все артисты живут не своей жизнью, а выдуманной, чужими образами.

- И потому являются неплохими психологами...

- Наверное. В первую очередь я доверяю собственной интуиции. Это трудно объяснить словами, но, как мне кажется, я хорошо чувствую людей.

- В том числе и женщин?

- Ну - это особый разговор. Женщины в нашей стране оказались более приспособленными к жизненным переменам, чем мужчины, а потому быстрее делают служебную карьеру и тащат на своем горбу не только мужа и детей, но, может быть, и всю Россию.

- Как вы относитесь к сильной женщине?

- С уважением, если она при этом остается женщиной.

- Вас не раздражает женская глупость?

- Раздражает. Скажите, пожалуйста, как можно общаться с глупой дамой? Ну полюбуешься час-два ее прелестями, а потом же надо разговаривать... Не только после ЭТОГО, но иногда и до... Я не имею в виду только высокий интеллект и начитанность, но мудрость как таковую, что совсем не зависит от профессии. Твоя знакомая может быть актрисой, а может просто работать в метро, не в этом суть.

- Вы хотели бы, чтобы ваша жена была актрисой?

- Если мы станем помогать друг другу в нашем общем деле, то почему бы и нет? Ну а если она будет заниматься только собой, оставаясь безразличной к моим проблемам, думаю, такой "профсоюз" не укрепит семейные узы.

- А вы не станете ее ревновать к другим мужчинам на сцене, с которыми она будет обниматься, целоваться?

- Нисколько, потому что по себе знаю истинную цену поцелуям на сцене. Это всего лишь игра. А брак - это сплошная цепь компромиссов, и тут надо уметь приспосабливаться друг к другу, если, конечно, жена не изменяет тебе. Я не открываю здесь никакой Америки, но верность и преданность - залог семейного счастья.

- Это вы поняли благодаря своим родителям, которых, как я знаю, называли в Омске самой верной театральной парой?

- Мне уже 35 лет, а я до сих пор, как маленький Сереженька, боготворю свою маму - ведущую актрису Омского театра Валерию Прокоп, всегда помню о своем умершем отце - Ножери Чонишвили, имя которого носит в городе Дом актера. Наверное, и поэтому тоже я с особым трепетом отношусь к пожилым артистам, у которых есть чему поучиться.

Когда я работал с Евгением Леоновым в спектаклях "Поминальная молитва" и "Оптимистическая трагедия", то не переставал удивляться его скромности, умению слушать и слышать любого человека. И только когда он умер, мы все поняли, что рядом с нами жил огромный человеческий талант. Наша профессия очень суетная, зависимая и безалаберная, но иногда хочется остановиться и серьезно подумать, а что ты сделал такого выдающегося, чтобы тебя люди запомнили надолго? Вот и я бегу, бегу, не останавливаясь, а по-настоящему ничего большого пока так и не совершил...

- И какие ваши ближайшие планы на будущее, помимо книги, которую вы готовите в печать?

- Хочу снять фильм по собственному сценарию. Но для этого нужна команда артистов-альтруистов и 700 тысяч долларов. Думаю, деньги для этой картины мы с друзьями где-нибудь найдем, а вот какой будет художественный результат, предсказать трудно. И все-таки я верю, что и теперь можно даже без денег делать интересные дела, согревающие твою душу. Главное - сохранить себя, и не изменить своему призванию.

21.12.2000 "Труд7"ЛюбовьЛебедина

 Отправлено: 22.03.07 23:51. Заголовок: Re:

Свеженькое...

Сергей Чонишвили: «Попса» – защитная реакция организма


Он родился в известной театральной семье. Если Омский драматический долгие годы и входил в десятку лучших театров страны, то это во многом благодаря его отцу, народному артисту России Ножери Чонишвили, основателю омского отделения Союза театральных

На море и на суше

– В детстве и юношестве театр не был моей страстью, – рассказывает Сергей. – Я увлекался морской биологией и боготворил Жака Ива Кусто. Перечитав массу книг, втайне видел себя великим океанологом... Но чтобы поступить, нужно было сдать экзамен по химии, а у меня с ней не ладилось... Поэтому решил стать артистом и сообщил об этом родителям.

Они долго меня отговаривали, просили не делать глупости, рассказывали, как трудно в актерской профессии получить признание. Объясняли, что многое зависит от «счастливого лотерейного билета». Однако я ослушался и в 1978-м впервые вышел на сцену в спектакле «Беседы при ясной луне». Это было в Одессе. Увидев меня на сцене, отец неожиданно стал моим союзником и начал со мной заниматься.

– Какими вспоминаются детство и дом, в котором оно прошло?

– Стоит сказать, что я родился в семье прекрасных артистов, работавших в Омском драматическом театре. В то время он считался одним из самых сильных в СССР. С младых ногтей я вдыхал пыль и запах кулис.

Мы жили небогато – от зарплаты до зарплаты. Никаких особых изысков не было. Хорошо запомнил волшебный миг перехода с черно-белого телевизора на цветной. А телефон в доме появился лишь тогда, когда я уже жил в Москве. То есть все сложности социалистического быта наша семья испытала в полной мере. Но у мамы был особый талант – создавать домашний уют. Окна нашего дома выходили на Иртыш. Вид из окон открывался завораживающий: речной простор, закаты, как на море...

– Ваш отец считался известной личностью в театральном мире. Кто бывал в доме?

– Ну, у меня и мама – не последняя актриса. Ныне она – народная артистка России. Но родители ведь работали. Они рано утром уходили в театр, днем приходили, вечером снова уходили и возвращались лишь ночью. Поэтому гости у нас редко собирались – только по большим праздникам.

Новый год всегда отмечали всей семьей, но, поскольку этот праздник считался домашним, зачастую мы сидели за столом втроем. Мама готовила сациви и очень вкусные помидоры, подобных которым я нигде никогда больше не ел. Основа ее кухни – грузинская, но дальше шло мамино собственное творчество.

С детства меня приучили много трудиться: рано утром шел в школу, а вернувшись, отправлялся в музыкальную, где отучился восемь лет.

Дружите с музыкой

– Видимо, музыкальное образование весьма пригодилось потом на сцене «Ленкома» – в спектакле «Жестокие игры»?

– Оно пригодилось и в «Психе» (в театре у Олега Табакова). В этом спектакле до сих пор звучит моя «цифра», хотя я в нем уже не играю...

– Как складывались отношения во дворе?

– Во двор родители меня обычно «выгоняли», поскольку я учился в двух школах, и все время был занят. К тому же очень любил читать. Читать научился в четыре года, а в пять стал получать от этого определенное удовольствие. В шесть читал уже запоем. В доме собралась хорошая библиотека, плюс у нас была очень неплохая библиотека в городе.

– Первая сигарета? Первая рюмка? Первая любовь?

– Первая сигарета «приключилась» в первом классе. Это был хороший табак, первый выпуск сигарет «Союз-Аполлон». Я выкурил, помню, блок этих сигарет, после чего как отрезало – перестал курить до четвертого курса института.

В четыре года попробовал немецкое пиво и потом долго помнил этот вкус. Водкой никогда особо не увлекался.

А первая любовь меня посетила в детском саду. Девочку звали Наташа. Она была рыжая и сложена очень хорошо (если такое понятие подходит к детсадовскому возрасту). У нас были забавные отношения: мы подолгу и серьезно разговаривали. Говорили обо всем, и нам казалось, что беседы были очень умными.

Потом пошел в первый класс, и мы больше никогда не виделись.

– Вы поступили в театральное училище им. Б. Щукина с первого захода?

– Это был тот самый «счастливый лотерейный билетик», который я вытянул. Настоящая удача. Потому что я был абсолютно готов к тому, что не поступлю. Это создало бы некоторые проблемы, связанные с потерей времени. После дипломного спектакля «Цена» по пьесе запрещенного в то время Артура Миллера меня пригласил в свою труппу Марк Захаров и предложил роль Никиты в спектакле «Жестокие игры».

– Сложно было вводиться на эту роль после Александра Абдулова? Не боялись, что зрители и коллеги будут сравнивать с ним?

– На обывательском уровне сравнение по принципу «лучше-хуже», наверное, идет постоянно. Но профессионалы хорошо понимают, что один актер всегда не похож на другого. И ты либо принимаешь его трактовку персонажа, либо нет.

Кризис жанра

– Какие спектакли могли бы выделить для себя, как этапные?

– Если говорить про «Ленком», то это «Юнона» и «Авось», «Жестокие игры», «Варвар и еретик», «Мистификация».

«Жестокие игры» – мой первый в «Ленкоме» профессиональный спектакль со словами. Поскольку в «Ленкоме» слов вообще звучит немного (и их говорит определенное число людей), то этот спектакль дорогого стоил. Кроме того, там можно было импровизировать, проверять различные способы существования на сцене.

«Юнона» и «Авось» – это наша «Чайка» и академия одновременно. Пока спектакль жив и пока он собирает зрителей (уже третье поколение), жив и сам «Ленком».

Почему «Варвар и еретик»? В свое время я был снят с работы, а через полтора года сыграл этот спектакль сходу. Что перевело меня с «уровня кордебалета» на «уровень солистов».

Ну а «Мистификация» позволила получить премию – внутритеатральную премию Евгения Леонова.

– Вы были знакомы с этим замечательным актером?

– Да. Евгений Павлович много дал мне в профессиональном и чисто человеческом плане. С его уходом ушла мощная часть «Ленкома».

Часто вспоминается одна малозначительная, казалось бы, но очень дорогая для меня подробность. Я только-только устроился в театр. И Евгений Павлович видел меня раза два от силы. Причем не в самом театре, а где-то на гастролях в Кемерове. Однажды он сидел на лавочке на противоположной от театра стороне дороги и давал кому-то интервью, а мы с Геной Козловым шли мимо, и вдруг он поднял руку и нам помахал. Леонов был очень внимателен к людям. Ко всем. А к молодым особенно. Это была совесть театра. А уж о том, какой это был гениальный артист, и говорить нечего. Евгения Павлович всегда нес положительный заряд, с ним рядом было спокойно. Он что-то такое знал, что становилось очень уютно, когда он появлялся рядом.

– Какие спектакли пришлись на кризисные моменты вашей жизни?

– Это «Игра в жмурики». Спектакль, которому благодарен за то, что он помог мне остаться в профессии. Поскольку наступило время, когда показалось, что со сценой пора «завязывать». В то время я играл по 28 спектаклей в месяц, и при этом ничего не происходило. Это было «просто работой». Я жил на девяти метрах общежития, постоянно не хватало денег. Не понимал, куда двигаться. Ясно было лишь одно: человек, который в 28 лет не состоялся в профессии, должен ее сменить и пробовать что-то другое в другом месте...

Еще одним подобным спектаклем стал «Псих» в театре Олега Табакова. Это был очень приятный проект – я шел на конкретную работу.

Про дважды два...

– Как складывались взаимоотношения с кинематографом?

– Поначалу меня в кино попросту не впускали. Потом, когда все-таки начал сниматься, кинематограф «заглох». Затем полтора года было отдано «Петербургским тайнам». После чего почти пять лет не снимался вообще. Но началось возрождение кино, и, видимо, мой герой стал востребован. Со всеми режиссерами, с которыми сталкивала судьба, было удивительно приятно работать. Это и Александр Басов, и Елена Цыплакова, и Анатолий Матешко, и Александр Адабашьян.

– Над чем работаете сейчас?

– На экраны выходит картина, которую очень жду. Летом снимался фильм Натальи Бронштейн «Пари» по рассказу А. П. Чехова, адаптированному «под сегодняшний день». Это работа-импровизация, хотя, конечно, был режиссерский сценарий, был план, но многое решалось на площадке. Все как-то очень удачно сложилось – и по духу, и по материалу, и творческая группа была замечательная.

Моего героя, как такового, в сценарии нет. Это персонаж из «другого кино», он просто наблюдает за тем, что происходит между двумя людьми. А надо сказать, эти люди заключили между собой пари, сможет ли один из них за очень большие деньги отсидеть в каземате пятнадцать лет, потеряв лучшие годы жизни...

– Ваш голос является «голосом» канала СТС. На какие мысли наводит тот поток информации, который идет через вас?

– Занимает и волнует следующая мысль: чем цивилизованнее человечество становится в техническом плане, тем примитивнее оказываются его внутренние желания. Мы постоянно делаем рывки в техническом плане. Посмотрите: еще недавно не могли себе представить нынешнего количества мобильных телефонов в обиходе и элементарно простых способов выхода в Интернет... В Китае сейчас выходит двести с лишним кинокартин в год (это только полный метр) и пятьдесят тысяч (!) серий всевозможных сериалов. Идет мощный поток информации, а человеческие мозги, похоже, еще не до конца готовы с этим потоком сосуществовать. Наверное, поэтому (в качестве защитной реакции) человечество усиленно двигается к «попсе». Поход в театр на спектакль – это труд. И большинство людей предпочитают остаться дома, где в любой момент можно нажать на пульт телевизора и получить порцию дешевого зрелища.

Интернет – это мощное рабочее пространство, но ведь и оно на 85 процентов используется как территория развлечения. Я не против игр, но все это отбирает время...

– Будем надеяться, что не все так плохо. Вот отечественный кинематограф находится на пути к выздоровлению...

– Да, у нас, наконец, начали сниматься фильмы. Но здесь надо многое восстановить, чтобы дойти до своего кинематографа, обрести свое лицо, которое всегда было у советского кино. Не будем сейчас обсуждать идеологическую сторону вопроса, но в любом случае это были профессиональные картины. Наше нынешнее кино работает пока «под Запад» или с упорством, достойным лучшего применения, делает открытия вроде того, что дважды два – будет четыре...

Самое скучное – это ремонт

– Чем занимаетесь сейчас на телевидении?

– Второй частью «Истории русской дипломатии». Первая часть этого цикла передач стала своего рода ликбезом по истории русской дипломатии от периода ее зарождения до холодной войны. Во второй части будем рассказывать о дипломатии восьми стран: Англии, Франции, Италии, Германии, Японии, США, Китая и Индии. И о дипломатах ООН. Пока осталась не отснятой Индия – туда отправимся уже в этом месяце. А эфир планируется на октябрь.

– Вы бывали во многих странах, поэтому хочу спросить: где бы еще хотелось жить, кроме России?

– В Праге или Лондоне. А еще неравнодушен к Японии. Я там был пятнадцать лет назад и недавно, посетив эту страну во второй раз, снова влюбился в нее. Мне там очень комфортно.

Чуть не забыл про Италию – удивительная, фантастическая страна, которая помогает создавать что-то внутри себя.

– Какова ваша персональная формула комфорта?

– Она сводится к весьма простому требованию: чтобы ничто не мешало!

Квартира должна быть удобная. Мебель – удобная. Если диван не удобен, не буду на нем сидеть или лежать. Если мне удобно спать на полу, буду спать на полу (что и делаю до сих пор). Впишусь в любое пространство, если будет удобно.

– Стиль вашего дома?

– Функциональный. Светлые тона. Пробка, дерево... Минимум мебели.

– Дизайном помещения занимались самолично?

– Когда люди говорят, будто ремонт квартиры – это невероятные хлопоты и сумасшедшие деньги, то либо эти люди помешаны на процессе, либо в жизни им больше нечем заняться. Мне очень жаль времени, которое нужно тратить на ремонт, выбор смесителей и прочей ерунды. Все это ужасно скучно... Слава богу, был замечательный профессионал, который в этом деле помогал. Он выложил кипу журналов и сказал: «Сейчас будешь тыкать пальцем и говорить, что нравится, а что – нет. Мне просто надо «залезть» тебе в голову и понять, чего ты хочешь». С этого начали, и в результате у меня – удобная квартира.

Пытка продолжалась полтора года. Как только появлялись какие-то деньги, тут же вкладывал их в ремонт.

– Вас можно застать дома с дрелью или шуруповертом?

– Мне особо нечего вкручивать, разве что лампочку. А если говорить о сантехнических вопросах, то лучше вызвать профессионала.

Про ноги и колеса

– Ваши отношения с землей?

– Ровным счетом никаких. Я городской житель, живу в городе, работаю в городе.

– Ну, а какие любимые места в этом городе?

– Люблю проезжать через Крымский мост в хорошую погоду, когда отчетливо видны арбатские дома. Люблю район Замоскворечья. У меня, к сожалению, нет времени там бродить. Но если бы захотел побродить, то погулял бы по Замоскворечью, по Чистым прудам. Иногда бывает, что иду пешком и, если нет слякоти, светит солнце, получаю огромное удовольствие. В Москве ведь можно существовать лишь «комбинированно»: если человек по городу ездит только на машине, он опоздает везде. Ну, или должен работать на одном месте. А поскольку мне надо в течение дня побывать в пяти–шести разных местах, то пользуюсь и машиной, и метро, и троллейбусом, и ногами.

– Не хотели бы попробовать себя в режиссуре?

– Мне вполне хватает той «режиссуры», которая имеет выход в двух уже опубликованных книжках. Сейчас пишется третья. Я в этих книгах «снимаю свое кино», но без техники, без артистов, без декораций и... без денег. И получаю от этого удовольствие. Первая книга называлась «Незначительные изменения», а вторая «Человек-поезд».

– То есть это хобби?

– Это вопрос: хобби или не хобби? Вот у Баха было хобби – он писал музыку. Музыка ведь не была его основной работой. Бах просто писал и получал от этого удовольствие...

Беседовала Елена Булова
Фото Елены Головань

НАША СПРАВКА

Сергей Чонишвили родился в 1965 году в Туле. Заслуженный артист России. В 1986-м окончил Театральное училище им. Б. В. Щукина и был принят в труппу «Ленкома». Занят в спектаклях: «Мудрец» (ныне спектакль снят из репертуара театра), «Королевские игры», «Мистификация» (снят из репертуара), «Безумный день, или Женитьба Фигаро», «Две женщины», «Варвар и еретик», «Юнона» и «Авось», «Ва-банк».

Квартирный ряд
22.03.2007

 Отправлено: 20.04.07 07:26. Заголовок: Re:

Из старых...

СЕРГЕЙ ЧОНИШВИЛИ: Хочешь быть лидером - дерзай, только пойми, чего ты хочешь...

Впервые увидев Сергея Чонишвили не на сцене, а в жизни, я подумала: "Какой милый, доброжелательный, общительный человек". Через десять минут общения я поняла, чтобы была не совсем права. Не то чтобы он не такой, каким показался мне сначала, просто он еще и другой: умный, едкий, проницательный, амбициозный. Очень занятой, живущий в современном ритме жизни, и отсюда проистекает одно из его требований к современному актеру (к себе, прежде всего): быстрое, легкое вхождение и выхождение из образа. Профессионализм - мгновенное переключение актера из роли в реальную жизнь. И никакого длительного восстановления после спектакля, как бы сложен он ни был. Сергей просто не позволяет себе так нерационально тратить время. Он вообще очень рационален, твердо знает, что ему нужно, и последовательно двигается к намеченной цели. Конечно, это черта характера, но это так же и особенность поведения человека из провинции в Москве: необходимо решительно идти к намеченной цели, иначе ничего не добиться. Москвичи явно уступают провинциалам в упорстве достижения желаемого. Желание остаться в столице - чем не стимул? И у Сергея был такой резон, поэтому он решил получить красный диплом, а так же максимум знаний и умений в своем родном Щукинском училище. Хотя не знаю, насколько оно ему было родным, на курсе он не был "своим", слишком самостоятелен и независим в мышлении и оценках. Вообще Чонишвили довольно замкнутый, скрытный человек, что не мешает с ним свободно общаться, когда он расположен. Умение давать интервью - часть актерской профессии, таково его мнение. Что привлекает его в актерской профессии? Свобода при зависимости. Понятие "свобода" для Сергея - ключевое не только в профессии, но и в жизни. Поэтому, наверное, его отличает широта кругозора, сфера его интересов чрезвычайно обширна. Литература, музыка, кино, и, конечно, театр, но не как единственное место приложения своих способностей, а как среда обитания. Что касается способностей, то в театре они реализованы далеко не полностью. Как актер Чонишвили несколько раз оказывался в творческом простое, и в эти моменты его спасало другое сильное увлечение - литературная деятельность. На этой стезе он смог (и еще сможет) самовыразиться даже лучше, я думаю, чем на театральном поприще. По крайней мере, тут он сам себе хозяин, а в театре есть слишком много обстоятельств, от которых зависит карьера актера. Чонишвили достаточно известен публике, но, к сожалению, больше не по театральным ролям, а по рекламе и сериалу "Петербургские тайны". Жажда работы приводит к всеядности (не абсолютной, разумеется), Сергей старается не отказываться от предложений, особенно в театре, но при этом не приемлет халтуру, уж если согласился, то сделает качественно. Востребованность - главное для человека, актера, к тому же Чонишвили - трудоголик, и его радует возможность проявить себя в разных ипостасях. Он - реалист, и прекрасно понимает, что реализоваться актеру полностью невозможно. Но для него очевидно, что сегодня требуется синтетический актер, полностью владеющий своим телом, голосом. И Сергей занимается этим, даже в моменты простоя он посвящал время актерскому тренингу для поддержания себя в форме, чтобы всегда быть готовым в новой работе. Он очень пластичен, музыкален, может играть и трагедию, и комедию. И плюс - интеллектуал, способный глубоко анализировать то, что делает на сцене, как бы смотреть на себя со стороны. Есть актеры, которые полностью отдаются своей профессии, без остатка, но Чонишвили к ним не относится. Он трезво оценивает все "за" и "против", и есть даже некоторый цинизм в его взгляде на актерство, "сумасшедшую профессию", но это не мешает ему обладать подвижной нервной системой, а лирической душевной ноте пробиваться в его ролях. Он очень эмоционален и считает, что если искусство не цепляет душу, то возникает вопрос: "а зачем?", и оно переходит в категорию "не для всех", что не всегда хорошо. Сергей очень требователен к себе, "нет слова "не могу" - его актерское кредо. Да, он может почти все, но есть в нем какая-то внутренняя неуспокоенность, неудовлетворенность, дисгармония при внешнем спокойствии и уверенности в себе. Его герои деятельны, стремительны (иногда от внутренней пустоты, страха остановиться), для них игра - азартная, захватывающая, расчетливая - способ существования. Жизнь - маскарад, полностью овладевший ими. И при этом часто - лишенное гармонии мироощущение, душевный разлад. Все тот же маскарад - всего лишь способ борьбы с этим расколом, попытка замаскировать свою истинную сущность, скрыть свою душу (порою ущербную, жалкую). Вот что интересует Чонишвили в его героях, и, пожалуй, это проистекает из собственного душевного состояния актера. Трудно забыть его пристальный взгляд, проникающий в тебя и изучающий твое устройство изнутри. А что у Вас там, юная леди, в глубине? И не спрячешься, остается только сделать ответный ход. А что у Вас там, господин Чонишвили, чуть-чуть проглядывает?
Юлия Баранова: Какую роль Вы бы сейчас хотели сыграть?
Сергей Чонишвили: Говорить о конкретной какой-то работе - дело достаточно неблагодарное и бессмысленное, потому что если ее озвучить, то уже точно не получишь. Я знаю огромное количество работ, которые я уже точно не сыграю просто в силу возраста. Ромео не сыграю...
Ю.Б.: А хотелось бы?
С.Ч.: В свое время хотелось, сейчас уже бессмысленно. Можно, конечно, сыграть его и в 45, но большого толку от этого, по-моему, нет. Есть много наименований в драматургии и литературе, которые не с кондачка уже очень давно сидят в голове. Получится - не получится, не получится - тогда распишусь в собственной беспомощности.
Ю.Б.: А Вы могли бы их назвать?
С.Ч.: Нет. Есть актерское суеверие.
Ю.Б.: Кроме Ромео, есть еще какие-то несыгранные роли?
С.Ч.: Несыгранные? То, что было здесь (в Ленкоме - прим. авт.), тоже много чего несыгранного. Был такой замечательный спектакль - "Оптимистическая трагедия", один из моих любимых. Видимо, уже никогда не сыграю Сиплого в этом варианте, если вообще удастся сыграть, что маловероятно, потому сто навряд ли еще будут ставить "Оптимистическую". Здесь был просто колоссальный спектакль, один из лучших спектаклей этого театра, на мой взгляд. Это очень хороший действительно был спектакль, и по шейнцисовскому решению, и по захаровскому решению. Начинался спектакль в фойе, где из-за дикого количества ширм зрители попадали в тесноту. Огромное количество фотографий, развешанных на ширмах. И потом через переднюю дверь зритель тянулся по диагонали через сцену в заднюю кулису. Начинался спектакль не с пафосного выступления двух морячков: "Кто это? - Это наши потомки. Они...". Просто играл духовой оркестр, выходил Николай Аркадьевич Скоробогатов, царствие ему небесное, и сбивчиво, как какой-то ветеран, приведший себя в порядок, начинал говорить: "У каждого из них была семья". Такой не получившийся монолог, после чего начинался спектакль. Замечательный совершенно был спектакль. Не сыграю...
Ю.Б.: А из сегодняшних ролей самая любимая?
С.Ч.: Одной нету. Я люблю Феликса в "Игре в жмурики", Ноздрева (в "Мистификации" - прим. авт.), очень люблю де Грие (в "Варваре и еретике" - прим. авт.). Вот, пожалуй, из текущего репертуара все.
Ю.Б.: Я прочитала в замечательной, на мой взгляд, статье Марины Коростылевой о Вас... (Речь идет о статье в книге о театре "Ленком" под редакцией Б.Поюровского - прим. авт.).
С.Ч.: Маришка вообще очень здорово угадала. Мы сделали с ней буквально две встречи, а как будто человек очень давно со мной общался. Это просто колоссально.
Ю.Б.: Мне кажется, это просто чутье театроведа. Меня больше всего заинтересовало в этой статье про студенческие годы, про Авшарова и Ширвиндта. Какое впечатление у Вас осталось об этих людях?
С.Ч.: Исключительно Авшаров и Ширвиндт? Просто у меня есть еще колоссальный совершенно человек... Катин - Ярцев (педагог Щукинского училища -прим. авт.) - это, бесспорно, общение. Он никогда не был хорошим педагогом, но он всегда был хорошим худруком и замечательным человеком. Он всегда мог дать много в плане человечески - теоретического общения. Его отрывки никогда не были шикарными, но атмосфера, в которой они делались, она была просто колоссальной. Очень театральный был человек и очень любил студентов. Тут о человеческих параметрах именно стоит говорить. Был у меня еще один колоссальный человек, Николай Николаевич Волков, эфросовский артист, в свое время очень известный, который занимался с нами в рамках профессионального театра. Ему было все равно, студенты - не студенты, дело свое должны делать. Он поставил интересный спектакль, на мой взгляд, который был сыгран как нужно один раз, он всего был сыгран раз десять. Это "Платонов" чеховский. Это было уже профессиональное общение. А Юрий Михайлович (Авшаров, актер Театра сатиры, педагог Щукинского училища - прим. авт.) всегда был очень хорошим педагогом. У него отрывки могли быть неудачными, но он всегда много давал в плане профессии. Александр Анатольевич (Ширвиндт - прим. авт.) - человек, замечательно прыгающий по жизни. В данном случае профессиональная халтура - это тоже хорошо. Нужно уметь делать и шампанское. Я не могу сказать, чтобы я с Александром Анатольевичем работал, у меня с ним была одна нормальная репетиция, а остальное время прогоны, прогоны, прогоны.
Ю.Б.: Понятно... Что актер должен знать о своем персонаже: много, мало, ничего?
С.Ч.: Все, т.е. на каком уровне: Я не сторонник написания всяческих биографий героев, но когда я на сценической площадке, почему я делаю так, так и так, я должен знать. Иногда организм дарит подарки определенного уровня, иногда не знаешь, почему так сделал, ты услышал призыв от партнера и сделал так. Это уже уровень хорошей импровизации. Импровизировать на пустом месте нельзя, потому что это будет плохая импровизация, непрофессиональная, хотя может случайно получиться студенческий этюд, например. В принципе, когда музыкантов сажают играть вместе, они знают, во-первых, в какой тональности они начинают играть, знают, какую тему они играют, у каждого есть набор каких-то своих сделанных импровизаций. Но не может так быть, чтобы собрали музыкантов и сказали: "Играйте", все равно нужно обозначить какие-то рамки. Так же и на сцене. Ты знаешь, что вот от этой точки до этой точки ты должен добраться, а как ты это сделаешь - это уже твое дело. Но эти две точки координальны, на них держится ритм спектакля, понятие того, как дальше движется сюжет, перемена света, звука, музыки, мизансцены. Импровизировать можно, но: У меня были партнеры, которые импровизировали так, что потом непонятно было, как из этого выходить, и они сами не знали, как из этого выходить. О.К., если хочешь быть лидером, дерзай, только пойми, чего ты хочешь.
Ю.Б.: Что для Вас важнее: интересные партнеры или интересная своя роль?
С.Ч.:Я в этом отношении очень неправильный человек, я вообще люблю работать на партнера. Вот если я знаю, что все работает, и весь механизм отлажен, я могу позволить себе какой-то кусок для себя самого. Партнер - самый важный человек на сцене, потому что ты все равно с ним находишься и ничем не защищен.
Ю.Б.: Почему Вы считаете, что это неправильное отношение? По-моему, наоборот, это как раз правильно.
С.Ч.: Нет, это правильно, но с точки зрения человека, занимающегося актерской профессией, в первую очередь "я", "Актер", а все остальное...
Ю.Б.: Можно быть "Актером", но при этом не бросать своих партнеров, не "тянуть одеяло на себя".
С.Ч.: Вообще хороший партнер - это 50 процентов успеха. Спектакль может быть никакой, а партнер хороший - и сыграется.
Ю.Б.: Просто в принципе спектакль всегда выигрывает, когда в нем есть ансамбль, и это всегда видно, чем когда есть несколько актерских этюдов.
С.Ч.: Конечно, просто есть большое количество спектаклей, где единственная задача - подпирать вниманием человека, который говорит, и больше делать нечего. Ты прекрасно знаешь, что никакой смысловой нагрузки твой выход не несет. Просто человек говорит монолог, вот и стой, смотри на него и опровергай систему Станиславского. "Задача", "сверхзадача" - просто вышел подпереть вниманием партнера, и зритель вслед за тобой смотрит на него.
Ю.Б.: Это уже упущение режиссуры, мне кажется.
С.Ч.: Да нет, это элементарная постановочная кухня. Вот говорят, что Ульянов (актер театра им. Е.Б.Вахтангова - прим. авт.) перед "Ричардом III" сутки копил энергетику. Мне думается, это не он копил, а его возраст копил уже. Я не очень-то верю во все эти актерские штучки, "четвертую стену", еще что-то. Может, когда и были сумасшедшие люди, в хорошем или плохом смысле этого слова, но я выхожу на сцену и всегда знаю, что тут люди сидят. А если для меня существует "четвертая стена", то это у меня уже что-то не в порядке с организмом и надо обратиться к психиатру.
Ю.Б.: Не знаю, мне кажется, что есть спектакли, в которых существует "четвертая стена", это уже идет от драматургии.
С.Ч.: Естественно, но ты внутренне все равно должен знать, что там сидят зрители. Если ты этого не знаешь, тогда дальше третьего ряда это не будет интересно смотреть.
Ю.Б.: Конечно, это так, актер должен уметь приковывать внимание внимание всего зала, даже если он огромный, но на малой сцене...
С.Ч.: Есть большая разница между большой и малой сценой, это естественно, бесспорно и т.д. Есть различия по пластике, по силе голоса, на большой сцене другой ритм произношения текста, чтобы слово долетело до последнего ряда. Дело не в этом, дело в другом, если я выхожу на площадку, то это всегда компромисс, потому что мне наплевать, нравится зрителям пьеса или нет, нравится им моя роль или нет. Так же как и зрителям глубоко наплевать, хорошо у меня работает желудок или нет, поссорился я с тещей или меня обсчитали в магазине. Если происходит энергетический обмен, тогда происходит спектакль. А если одни дуют в свою дуду, а другие тупо сидят в зале, или если зрители пришли в настроении смеяться и бурлессковать, а со сцены им про тяжелую социальную жизнь, то тоже не произойдет. Когда найден консенсус, тогда происходит спектакль. Я цинично, на самом деле, отношусь к людям, которые собираются в зале, по хорошему и по плохому, потому что, с одной стороны, это зрители, для которых я работаю, это бесспорная вещь. Не будет зрителей - не будет театра, но , во-вторых, я знаю, что два зрителя - это уже хорошо, к тому же толпа, собирающаяся в зале, не всегда бывает адекватна происходящему на сцене. Кто-то приходит, потому что это модно, кто-то - потому, что у него есть время, кто-то - потому что так надо.
Ю.Б.: Т.е. если в зале пять человек, то Вы бы стали играть так же, с той же отдачей?
С.Ч.: Конечно, абсолютно точно также , потому что эти пять человек ни в чем не виноваты. Другое дело, конечно, если в зале пять человек, а на сцене 37, то это глупо. А если на сцене пять, а в зале хотя бы десять, то это абсолютно не унижает тех людей, которые собрались на сцене.

Беседовала Юлия Баранова

 Отправлено: 29.04.07 20:29. Заголовок: Re:

Сергей Чонишвили: Живу голосом - театр не может приносить денег

Актер рассказал о том, как выпускал газету для двух читателей и не стал океанологом, почему режиссеры прибавляли к его возрасту 20 лет, как 13 лет не получал главных ролей от Захарова и стал голосом телеканала
Родители Чонишвили были актерами, однако перспектива быть звездой провинциального театра Сергея не прельщала, поэтому уже в 16 лет он приехал покорять Москву. В 1986 году закончил "Щуку" с красным дипломом, работал в "Табакерке", но окончательно остановился только на Ленкоме. Первым кинодебютом Чонишвили стал "Курьер" Шахназарова, потом — "Петербургские тайны", "Азазель", "Демон полдня", "Новогодний романс". В период, когда с актерством не все проходило гладко, стал работать на радио, сейчас Сергей — голос СТС, делает до семи озвучек в день. В 2000 году состоялся и писательский дебют — сборник "Незначительные изменения", через три рода — "Человек-поезд". Чонишвили играет на гитаре, фортепиано, блок-флейте, знает толк в вине и любит ходить по городу пешком.

— Правда ли, что научились читать в четыре года?
— Действительно. Отдельные слова читал еще в три с небольшим, в четыре я уже начал читать книжки издательства «Малыш», в пять меня это захватило очень сильно, с шести я стал читать большими объемами, а с семи — писать.
— Что писали в семь лет?
— В семь я написал рассказ про маму и про сыр. Считаю, что писатель Чонишвили родился в семь лет. Рассказ был маленький — на пол странички тетрадного листа, но заканчивался он очень емким предложением в одно слово. Предложение звучало — «Воттакто» — оно было написано в одно слово — тогда это был "авангард". Потом писал достаточно много всяких сказок и дурацких рассказов, даже написал четыре сценария, а в 9-10 классе выпускал рукописную "Нелитературную газетку", которая после трех или четырех месяцев издания, стала выпускаться расширенным тиражом — в два экземпляра, потому что хватало желающих ее читать .
— А попутно еще и океанологом хотели стать…
— Три года, со второго по пятый класс, это была ситуация точно сформулированного желания. Причем остановило меня только одно — в пятом классе началась химия, а для того, чтобы поступить на биофак, нужно было сдавать химию. Химию я как не знал, так и не знаю — за всю свою жизнь не решил ни одной химической задачи. Какие-то знания, у меня, безусловно, есть — C2H5ОH я знаю очень хорошо, что такое H2О я тоже знаю. Это и было основной причиной, которая меня остановила, поэтому нужно было искать альтернативу тому желанию, которое хотелось исполнить. А желание было очень простое – получить свободную профессию.
— Актерство — свободная профессия?
— В чем заключается свободная профессия океанолога? Границ нет – океан. Границы есть, но океан то никому не принадлежит. Где именно должны проходить границы придумали люди. А океан ничей — он для всех. Профессия артиста — тоже свободная профессия — за одну жизнь проживаешь много жизней.
— Вы всегда видели себя в роли театрального актера?
— Мысль влезть в кино была. Но я достаточно рано понял, что сначала нужно стать драматическим артистом, потому, что это профессия, а кино — это не профессия. Это профессия попроще — киноартист никогда не будет хорошим театральным артистом, за редким исключением. А драматический артист в кино работать может.
— Для Шахназарова, наверное, вы были слишком драматичным, раз он говорил о вас, что «у тебя…
— …старый циничный глаз». Это действительно его фраза. Она уже была сказана-пересказана много раз. Были достаточно приличные пробы, и Карен тоже сказал, что пробы неплохие, но заметил: «Возраст лезет». Я ему: «В смысле?» — «Ну, у тебя знаешь, старичок, старый циничный глаз». Тогда я посмеялся, но когда в течении года мне об этом сказали четыре человека — я не прошел возраст от 18 до 26, причем на тот момент мне был 21 год, я серьезно задумался на эту тему… И выяснил для себя еще одну формулу — я всю жизнь хотел жить плюс-минус около сорока.
— А как оно было — придти в Ленком и только спустя 13 лет получить роль в «Мистификации»?
— На этом все и закончилось, кстати. 13 лет я играл «Юноне и Авось», «Звезде и Смерти Хоакина Мурьеты», в «Оптимистической трагедии», в «Мудреце». Но всё это были вводы.
А Премьера моя состоялась именно в 1999 году 10 января, к стати — очень символичная дата. Именно 10 января 1993 года состоялся спектакль, благодаря которому я остался в профессии — «Игра в жмурики».
— Почему приглашенный трижды на этот спектакль Захаров так и не пришел?
— Не знаю. Может быть, не было времени… Когда я еще не работал в театре, ему были сделаны приглашения и на «Цену» Миллера, которую мы поставили в институте. Тогда мы много народа приглашали, для Марка Анатолиевича мы оставляли пригласительные раза три, если не ошибаюсь. Это нормально…
— Чего же добивался от вас Захаров все эти годы?
— С 90-го года мы выпускаем одну постановку в сезон. А труппа у нас большая и талантливая;не много человек говорит слова,на всех не хватает — поэтому трудно занять весь коллектив, чтобы угодить всем. Я не могу себя назвать человеком невостребованным, но в театре я был востребован только в определенном качестве. То же связано и с кинематографом — не нужен такой герой, просто-напросто. Я после «Петербургских тайн» не снимался пять лет — тоже ничего страшного.
«Петербургские тайны» делали три совсем немолодых человека — Марк же Орлов, Вадим Зобин и Леонид Пчелкин. К тому снималось все это за "три с половиной копейки" в условиях, когда еще не снимали такого количества сериальной продукции. Я здесь недавно попал по какому-то кабельному каналу на одну из серий — минут двадцать смотрел и думал — надо же, как интересно. Было бы время, я, наверное, сел бы и посмотрел все это дело полностью. В общей сложности я работал там полтора года.
— А как попали в рекламный бизнес?
— Абсолютно случайно. Я не прошел более сорока голосовых кастингов, потом начал работать в рекламной продукции на радио «Максимум». Там я проработал два года. Еще год я был голосом на студии «Премьер СВ», еще при Юрии Грымове. Потом как-то стало раскручиваться дальше.В 1998 году был достаточно серьёзный эксперимент над организмом (именно в этом году я репетировал «Мистификацию») и одновременно начал работать по совместительству на МTV и СТС. На СТС работаю до сих пор — уже девятый год.
— Что бы никогда не озвучили?
— Политику. Когда идут политические выборы, я всегда теряю работу. Да и сейчас рекламной продукции не так много . Кроме того, что я работаю "голосом" телеканала СТС, занимаюсь документальными фильмами, аудиокнигами. Вот вернусь с гастролей — начну «Прощай, оружие». До этого был замечательный роман Павича "Последняя любовь в Константинополе". Для меня это возможность заниматься профессией. Это своего рода тренинг,как игра на фортепиано — если ты не играешь долгое время — ты разучиваешься играть. А если ты говоришь каждый день и помногу, то ты, по крайней мере, держишь аппарат в возможности говорить.
— А чем все-таки живете — театром или голосом?
— Живу голосом. Основной доход — это голос. Театр не может приносить денег.
— Чем хорош ваш голос?
— Не знаю. Я рассказываю истории — я не работаю диктором — я работаю актером. Это определенная грань професии.Научиться этому можно, и это интересно.
— Что читаете?
— Сейчас дочитываю — Амели Нотомб «Биографию голода». Закончу — начну читать ее же «Любовный саботаж». Я все время что-нибудь читаю. Правда, скажу честно, за последние месяцев шесть этим увлекательным занятием занимаюсь меньше, потому что реально нет времени совсем. Но стараюсь находиться в каком-то процессе читания, хотя бы, если не писания.
— Отдыхать удается?
— Да. Чаще всего в отпуска я езжу к своим друзьям — не в плане friend, а к друзьям настоящим. В этом году совершил девятидневный вояж: Бостон, Лас Вегас, Большой Каньон, Седона, Сана Фе.. Из Санта-Фе сделал вылазку на 109 миль в Скай-Сити — в этом городе индейцы живут на камнях 700 лет — я попал на единственный праздник в году. Нас, белых, было человек 12 и тысяч сорок индейцев, причем из разных штатов… Потом доехал до Альбукерке и улетел через Феникс обратно в Бостон. Девять дней такого вояжа — это шикарно.
— И в Киеве бываете…
— Киев, на самом деле, для меня очень важный город. Впервые я попал сюда с Омским театром в 1972 году.Я вообще тогда страну познавал во время летних гастролей.. Потом был долгий период, когда я не приезжал, а появился в один из не очень приятных годов — было дико холодно, был неубран снег: я приезжал сюда на пробы — не сложилась у меня эта картина. Потом снова был на гастролях, и только потом сложилось так, что я приехал сюда на съемки — это был тот период, когда я немножко" поругался "с Санкт-Петербургом. Для меня Питер всегда был городом-отдушиной — можно было еще в студенческое время сесть на поезд — утром приехать, вечером уехать. И, поскольку у меня очень много завязано с Санкт-Петербургом, что-то последнее время мы вдруг стали с ним разбегаться: мне там стало не очень уютно, мне стало там не очень хорошо, я не стал получать тех эмоций, которые были — я очень расстроился. А когда я приехал в Киев — я получил ту эмоцию, которую я давно не получал, и я понял, что он и есть моей заменой Санкт-Петербурга. Петербург очень "обиделся," и тут же меня к себе вернул — он мне устроил одну работу, которая была именно в правильное время. Это был сентябрь-октябрь, он для меня чуть-чуть приоткрыл некоторые грани, который до этого всегда мне пытался не показывать. Но тем самым я безумно благодарен Киеву, за то, что он вернул мне Санкт-Петербург, но остался для меня вторым городом, в котором я очень комфортно и замечательно себя чувствую.


Юлия Бойко

http://www.segodnya.ua/interview/157939.html

 Отправлено: 01.05.07 20:21. Заголовок: Re:

СЕРГЕЙ ЧОНИШВИЛИ. КОМПЛЕКС ПРОВИНЦИАЛА

click here

 Отправлено: 17.05.07 05:38. Заголовок: Re:

Телеголос страны Сергей Чонишвили: Реклама на меня не действует!
Чонишвили никогда не использует магию своего голоса в личной жизни.«Комсомолка» поговорила с человеком, чей голос известен всей стране, а он сам почти всегда остается за кадром

«Я милого узнаю по походке», - поется в известной песенке. А вот Сергея Чонишвили страна узнает по голосу, такой один у нас - бархатный, ироничный и очень «рекламный». Кроме того, что Сергей вот уже несколько лет работает «голосом» канала СТС, он озвучивает львиную долю роликов на ТВ и документальные фильмы. А также играет в «Ленкоме» и снимается в кино. Зрители помнят его героя из «Петербургских тайн», красавца и пижона, который подло надругался над Евгенией Крюковой и вдобавок украл у нее то ли чулки, то ли бархотку.

Мы решили спросить Сергея, действует ли на него реклама. И получили неожиданный ответ.

- Нет. Под влиянием рекламы не покупал никогда! Я вообще всегда противостою общепринятому - я всегда в оппозиции. Хотя «Персил» я покупал, но задолго до того, как его стали рекламировать, - смеется Чонишвили. - Я же за кулисами и вижу совсем другой театр рекламы.

- А тайны в этом театре бывают?

- Наверное, есть что-то запрещенное, но у меня секретов нет. Только спорю, если написано коряво или текст на 35 секунд пытаются вбить в 20. Я могу сразу сказать, что этого не будет. «Но мы должны это сделать», - говорят заказчики. О'кей, я озвучиваю тараторкой. «А как же так?» - «Да вот так. Надо выкинуть 12 слов». Выкидывают 6, и это все равно остается тараторкой. Если у вас в кармане 10 долларов - вы можете поесть только на 10 долларов. И не можете на 11. Не может реклама воздействовать на мозги и быть понятной, если ты говоришь 10 слов в секунду! А люблю я хорошо сделанную рекламу. Если относиться к ней как к виду кино - тогда получаются шедевральные ролики.

- А какую рекламу ненавидите?

- Политическую! Примеров приводить не буду, потому что скоро у нас парламентские выборы. Вообще не делаю рекламу, которая вызвала бы у меня терзания.

- А табак и алкоголь?

- Вот тут есть парадокс: я человек курящий, но не выношу сигаретного дыма. Потому что курю трубочный табак. Но никому своих предпочтений не навязываю. Вы же видите, сейчас идет дискриминация курящих. Если производство сигарет и алкоголя разрешено законом, значит, у каждого должно быть право выбора.

- А что вы «для голоса» делаете? Скороговорки, распевки, яйца сырые...

- И яйца пью тоже. (Смеется.) Чем больше работаешь, тем лучше получается. После перерыва мне, как, например, пианисту, надо бы восстановиться. Вот только перерывов у меня не бывает. Если честно, я веду скучный образ жизни. Это не поза, это моя эмиграция от действительности. Я умею работать, и больше ничего. Утром встал, поехал на работу, вечером вернулся, посмотрел кино, лег спать. Выходных нет. Раз в два-три года уезжаю в отпуск в США - к друзьям. Сразу дней на 20.

- Не обидно, что наиболее востребованным оказался ваш голос?

- Совсем не обидно, потому что это не самая поганая часть тела! Между прочим, до того как я стал «голосом», меня на кастингах рубили 46 раз! И от сибирского говора в свое время приходилось избавляться. Зато теперь могу любой акцент изобразить.

- Многие девушки считают ваш голос очень сексуальным. В личной жизни он вам помогает?

- Скажу открытым текстом: я никогда не занимался съемом девушек, используя бархатные нотки какого-нибудь идиотического тембра а-ля Франк Синатра.

- Простуда, грипп - это страшно?

- Самое ужасное, когда теряешь голос, но у меня есть два испытанных способа: чай с маслом и валерьянкой и после этого молчать. Я поэтому вообще не кричу и не ссорюсь. Если кому-то наступаю на ногу, то подставляю свою, чтобы и мне наступили. Я верю в приметы. Например, роль упала - надо сесть, домой вернулся - в зеркало посмотри и улыбнись, черная кошка дорогу перебежала - пальчики скрести или дождись, пока кто-то другой дорогу перейдет. И головных болей меньше! - хохочет Сергей, кстати, очень заразительно.

- Не предлагали вести ток-шоу?

- Предлагали, и неоднократно, но мне неинтересно быть ведущим развлекательной программы. Несмотря ни на какие деньги.

- Хорошо платят за голос?

- Это коммерческая тайна, но скажу: не столько, чтобы полностью посчитать себя обеспеченным человеком. Мой заработок помогает о каких-то вещах не думать, но я не могу купить дорогую машину, квартиру, дачу, гараж... Мне интересна сама работа, но если на передний план вылезает момент «зарабатывания», как правило, это у меня не получается.

- Слышим мы вас много и часто, а где вас можно увидеть?

- Осенью в фильме «Пари», еще будет фильм «Сезон туманов» и с октября по каналу «Культура» 9 серий документального «Иностранного дела» - то, чем я занимался год. Все остальное в работе.

Анна БАЛУЕВА
МК

 Отправлено: 17.05.07 21:53. Заголовок: Re:

цитата:

Совсем не обидно, потому что это не самая поганая часть тела! Между прочим, до того как я стал «голосом», меня на кастингах рубили 46 раз! И от сибирского говора в свое время приходилось избавляться. Зато теперь могу любой акцент изобразить.

Интересно, а украинский акцент сможет изобразить? Только не словечками типа, "шо", "тю" и гыканьем. Когда начинают изображать укр. говор в кино хочется смеяться. На украинский акцент есть проверочное слово - "паляниця". Как скажешь, так и понятно, кто ты.

 Отправлено: 06.09.07 12:52. Заголовок: Re:

Его московские тайны

Как и герой сериала «Петербургские тайны», популярный артист в женщине ценит прежде всего Женщину, но жениться не торопится

В 21 год Сергей Чонишвили, выпускник Щукинского училища, был принят в знаменитую труппу «Ленкома», но популярность пришла к нему лишь спустя десять лет – после сериала «Петербургские тайны», где он с блеском сыграл князя Вольдемара Шадурского. С той поры он – один из самых востребованных актеров. Он настолько занят, что время на интервью выкроил лишь в короткие перерывы на съемочной площадке российско-британского фильма «Сезон туманов».

– Вы как-то сказали, что завидуете Янковскому: у него, мол, были «Полеты во сне и наяву», а у меня их не было.

– Да, у меня их не было.

– «Сезон туманов» – не тот самый шанс?

– Нет. Изменилось время, и нужно сделать очень-очень точную историю о нынешних «полетах», потому что у нас беззащитная тонкая прослойка интеллигенции стала еще тоньше и беззащитнее.

– Ваш фильм – романтическая история любви или экзистенциальная?

– Это грустная история, и очень правдивая, несмотря на кажущуюся, если судить по сюжету, неправдивость. Она могла случиться с любым человеком, который еще не потерял связь с окружающим миром, занят не только зарабатыванием денег и еще способен на безумные поступки во имя любви.

– По тому, как вы об этом говорите, напрашивается вывод, что вы и сами попадали в подобную ситуацию…

– Не буквально в такую, а в очень похожую в психологическом плане, по ощущениям.

– И безумные поступки совершали, как ваш персонаж?

– Со-вер-ша-ю! (Хохочет.)

– То есть?

– Если человек способен на безумные поступки, значит, он еще не окончательно сошел с ума.

– Прыгали с моста в воду?

– Почти.

– Поднимались по водосточной трубе на шестой этаж?

– На второй – но сталинского дома, что по высоте равно третьему этажу. Так что, если бы грохнулся, мы бы с вами сейчас не разговаривали.

– Это скорее просто дурость, а не романтический безумный поступок.

– Это с какой стороны посмотреть. Мне в тот момент крайне необходимо было попасть в одну квартиру, куда меня не пускали. И я поднялся по трубе, застрял в форточке, пытаясь открыть окно, и случайно его разбил. Потом зашел в комнату и… спокойно вышел через дверь.

– Пустая была квартира?

– Да нет, как раз не пустая.

– И вам дали спокойно выйти? И милицию не вызвали? И по морде не дали?

– Не вызвали и по морде не дали. Тот человек, кого я застал в этой квартире со своей девушкой, тоже был романтично настроен. И он вошел в мое положение.

– Вообще-то тут дуэль напрашивалась…

– Времена дуэлей, увы, прошли.

– Что привлекло вашего героя из «Сезона туманов» в героине как мужчину?

– Если вы можете объяснить словами, за что полюбили, это уже не любовь, а нечто другое. Я лично не могу объяснить.

– А что вам нравится в женщинах, можете объяснить?

– Женщина.

– Что вы вкладываете в это понятие?

– Кому-то нравятся женщины-мужчины, кому-то домохозяйки, кому-то рафинированные особы. А для меня важно, чтобы это была Женщина с большой буквы. Она может заниматься чем угодно, быть представителем любой профессии, но она должна оставаться Женщиной. Вам нужны детали? Но у каждого человека есть личная территория, на которую допускается только тот, кого он зовет существовать вместе с ним. Остальным вход закрыт.

– Однако вы представитель публичной профессии…

– Да, я человек публичной профессии – занимаюсь театром, художественным и документальным кино, телевидением, литературой, рекламой, но я терпеть не могу, когда личное, а тем более интимное выносится на всеобщее обозрение. Почему я должен рассказывать, куда пошел есть, с кем, в каком периоде сейчас нахожусь, в каких отношениях с тем или иным человеком, где люблю отдыхать? У меня скучная с точки зрения «отчета» жизнь – я работаю с утра до вечера, и мне это нравится, работаю, чтобы не замечать множество творящейся вокруг ерунды. Есть, конечно, и личная жизнь, но ее немного, на нее просто не остается времени. И делиться ею я не хочу ни с журналистами, ни с нежурналистами, и я имею на это право.

– Конечно, имеете. Но я не понимаю, что плохого, например, в том, что наши читатели хотели бы узнать, какую одежду предпочитает их любимый артист Сергей Чонишвили?

– Хорошо, отвечу. Мне плевать, фирменная одежда или обыкновенная – лишь бы она была удобная, чистая и опрятная. Путь это будет не последний писк моды – главное, чтобы я себя чувствовал комфортно.

Сегодня мы живем в больших рамочных проблемах, нам почему-то «нужно» совершать те или иные поступки. Возьмем традицию отмечать день рождения. Это мой день рождения, а не чей-то, и его надо проводить с комфортом для этого дня. Тем более что за день до него или за два у человека наступает депрессия: наверное, внутри какой-то счетчик щелкает, и ты ощущаешь, что пройден очередной этап, что ты еще ближе к гробику… Так почему я должен устраивать в этот день праздник для кого-то?..

– Вот вы сказали, что у вас почти не остается времени на личную жизнь. Вы не находите, что себя обделяете, лишаете чего-то чрезвычайно важного? Не хочу нас сравнивать – мы в разных «весовых» категориях, но я уже очень много лет женат…

– Прекрасно, я вам завидую…

– И все эти годы я, поверьте, по-настоящему счастлив. И поэтому, когда вижу, что такой неординарный человек, как вы, во всех отношениях привлекательный – и один…

– …Встречный вопрос: вы москвич?

– С 75-го года. И сразу получил прописку, квартиру и работу по специальности.

– А я прилетел в Москву из Омска в 82-м году с чемоданом и сумкой и с нуля выстраивал свою биографию в период, когда здесь шли сплошные революции. Нужно было выживать и определяться в своей жизни. Можно было, конечно, поставить штамп в паспорт и заняться зарабатыванием денег, чтобы обеспечивать семью, можно было вернуться домой, отучившись в институте, но я всегда – с пятого класса – хотел заниматься тем, чем занимаюсь сейчас. Был, правда, момент году в 92 – 93-м, когда я засомневался в своем выборе и чуть было не ушел из этой профессии.

– Надоело быть в «кордебалете» «Ленкома»?

– Да, я не видел абсолютно никаких перспектив для себя и только в 98-м я вылез из «кордебалета» в родной организации. А в 93-м сделал некоторые вещи на стороне, и это оставило меня в профессии. Это вовсе не означает, что моя творческая биография не сложилась. Я не плюну ни в один день из моей прошлой жизни.

– Если я правильно понял, вы просто не смогли бы пережить все эти катаклизмы не один, а еще с кем-то?

– Учитывая мой поганый характер, со мной было бы слишком сложно.

– У вас поганый характер?! Ни малейших признаков этого не заметил, наблюдая за вами. Наоборот, бросалось в глаза, что вы человек веселый, жизнерадостный, остроумный, легкий в общении… Или есть загибоны?

– Есть. И самое главное: разве просто жить с человеком, круг интересов которого замкнут рамками профессии или сферой искусства, если смотреть шире?

– Скажите начистоту, Сергей. При всей вашей огромной занятости, неприхотливости в быту, до предела сжатой личной жизни, неужели вам не хочется домашнего уюта, который может обеспечить только рука любимой женщины?

– Я, наверное, уже слишком привык к этой своей жизни…

– Но, как говорится, никогда не говори «никогда»?

– Да, никогда не говори «никогда»!

Беседовал Геннадий БЕЛОСТОЦКИЙ

ФАКТ

В четыре года Сергей научился читать, а в пять написал свой первый рассказ

ОН совершает безумные поступки; холостяк по призванию; неприхотлив в быту

http://www.rodgaz.ru/index.php?action=Articles&dirid=25&tek=23838&issue=338

 Отправлено: 09.09.07 23:49. Заголовок: Re:

Сергей Чонишвили: «Все мои романы распадались, как правило, из-за работы»

Кажется, он всеяден: являясь голосом популярного телеканала, участвует в озвучании множества рекламных роликов, известных мультфильмов и документальных лент. На досуге пишет книги. Но прежде всего играет в «Ленкоме» и снимается в кино. Тоже в самом разнообразном амплуа. А немалый жизненный опыт позволяет Сергею говорить абсолютно на любые темы, чем «МК-Бульвар» и воспользовался.

— Сергей, герои нового фильма «Чизкейк» с вашим участием снимаются в рекламе торта, а покинув площадку, вдруг ощущают, как кардинально меняется их жизнь. В вашей судьбе были моменты, меняющие привычный ход дел на 180 градусов?

— Я достаточно целенаправленный человек, немного консервативный в своих взглядах, пристрастиях и, сформировавшись в определенной степени годам к шестнадцати, особо не поменялся. Правда, стал чуть-чуть посвободнее, поциничнее… Но какие-то вещи в силу опыта становятся понятны сразу же, развитие каких-то ситуаций ты уже можешь предсказать, чувствуешь, когда кто-то тебя пытается обмануть, в нужный момент приглушаешь эмоции… В чем-то я стал, разумеется, хуже, менее романтичным… А был чудовищным романтиком.

— В чем это выражалось — вы ждали чудес от каждого дня, не задумываясь тратили деньги?

— Я и сейчас жду чудес. (Смеется.) А денег у меня никогда толком не было, но, даже когда вдруг появлялись, я их не складывал в кубышку, а сразу тратил на необходимые нужды, подарки близким и на осуществление своих маленьких желаний. Например, никогда не экономил на покупке виниловых джазовых пластинок. Я люблю слушать джаз, он соответствует моему внутреннему состоянию. С ума схожу от Телониуса Монка, от Джона Колтрейна, от Дейва Брубека.

— Не зря вы закончили музыкальную школу по классу фортепьяно, любовь к музыке осталась. А желание читать книги запоем?

— Тоже. Книги глотаю, только уже не в том количестве, что раньше. Раньше был всеяден, составлял себе список авторов и целиком читал все их произведения, а сегодня круг интересов стал сужаться. Теперь я знаю, какая литература меня занимает более всего.

— Вы прямо так шли по списку?

— Да. У меня и сейчас существует список фильмов и спектаклей, которые должен отсмотреть, несмотря на катастрофическую нехватку времени. Поэтому зачастую хожу в кинотеатры на самые поздние сеансы. Жажда знаний во мне была всегда, и она осталась, хотя я понимаю, что объять необъятное у меня не получится.

— Вы перфекционист, раз и театральное училище окончили с красным дипломом…

— Это был чистой воды трезвый расчет. Во-первых, если уж ты приходишь учиться, то должен получить какие-то знания, а во-вторых, будучи студентом во времена «недоразвитого социализма», я прекрасно понимал, что только при наличии красного диплома была возможность свободного распределения. Иначе могли услать далеко как молодого специалиста на три года.

— Когда думаете о детстве, какие картинки всплывают в памяти?

— Омский драматический театр, где работали родители, батарея центрального отопления в подъезде, возле которой мы грелись с ребятами, зеленый остров, где гуляли, ведя философские беседы…

— Если говорить о кино, то какие еще работы увидят ваши поклонники в ближайшее время?

— Надеюсь, что осенью выйдет полнометражный фильм «Пари» режиссера Натальи Петровой-Бронштейн с моим участием. Уже озвучиваю телевизионное кино «Леший-2» Александра Копейкина, до этого у нас была совместная работа «Точка возврата». Также в планах выход на канале «Культура» второй части «Иностранного дела», фильма о наших дипломатах. Кроме того, на одном из центральных каналов пойдет забавная пятнадцатисерийка «Дурдом» Анатолия Матешко. И хотя серий пятнадцать, вся моя работа заняла всего девятнадцать дней. А так, я «завязал» с «долгоиграющими» проектами, посвятив однажды полтора года «Петербургским тайнам», потом полгода «Семейным тайнам»…

— И до сих пор считаете, что в сериалах только ради выживания соглашаются сниматься артисты, которых не зовут в большое кино? Вам же сериалы принесли успех…

— Именно так. Но иногда сериалы бывают высокого качества, как те же «Петербургские тайны», на них и спустя какой-то срок существует спрос. И лично я снимался в сериалах, когда полнометражные ленты не снимались.

— Ныне всевозможные ситкомы позволяют молодым артистам прославиться и, что важно, неплохо заработать…

— Ну и что? Решение материальных проблем все-таки должно быть ради чего-то.

— Вас не смогли бы заманить большие деньги? Вы не лукавите?

— Если только очень большие, которые будут решать многие мои проблемы. Я вам расскажу такую историю: как-то раз один мой знакомый, когда мы с ним разговаривали примерно на ту же тему, в период моего достаточно бедственного материального положения, сказал: «Не говори ерунды, если я тебя сейчас позову ко мне в клуб танцевать стриптиз два раза в неделю за две тысячи долларов, что, ты не пойдешь, что ли?» На что я ему ответил: «Старичок, за две нет, а за тридцать пойду». — «Так кто же тебе тридцать заплатит?!» — возмутился он. «Правильно, — сказал я, — но замечу, я дал согласие, и вот когда ты будешь готов мне платить такие деньги, моя сумма возрастет уже втрое». На самом деле я уверен, что денег не должно быть много, их должно быть достаточно, чтобы не задумываться о каких-то вещах. Я, допустим, привык вести спартанский образ жизни и в чем-то просто не нуждаюсь.

— Слышала, вы много лет спите на полу…

— Да, мне так удобнее. Сейчас вот купил чудный матрас на гречневой шелухе. Это лучше, чем любая ортопедия.

— Что же тогда для вас роскошь, какие, интересно, подарки вы делаете себе?

— Например, могу себе уже второй год подряд позволить отпуск в семнадцать дней. Опять еду в Америку, к своим друзьям, которых мне очень не хватает. Нужно подержать друг друга за руки, посмотреть в глаза, зарядиться энергетикой с близкого расстояния, а не по телефону. К тому же климат Штатов на меня прекрасно действует. Я там выздоравливаю, если приезжаю заболевший, и высыпаюсь за несколько часов… Видимо, там присутствует некая моя биологическая точка.

— Сейчас вы востребованы настолько, что мало кто поверит, как в 28 лет вам приходилось играть по 30 спектаклей в месяц, но при этом еле сводить концы с концами. Вы тогда не собирались уйти из профессии?

— Собирался, но спектакль «Игра в жмурики» меня, что называется, вытащил в самом начале 1993 года. Он прорвал некий период застоя, и именно после него моя биография изменилась. А до этого я чувствовал себя ненужным человеком в профессии, потому что занимался ежедневным «фабричным» трудом, без всяких перспектив.

— Любопытно, куда вы могли бы податься?

— В журналистику. Свободная профессия. К тому же я по сути гуманитарий.

— Но при этом вы весьма рационально относитесь ко времени…

— Да, я жаден до времени. Считаю, что человечество слишком много часов проводит в постели, в перемещениях по городу и в туалетных комнатах, следя за собственной гигиеной. Понятно, что это необходимо, но тем не менее. На осознание того, кто ты есть на самом деле и для чего рожден, остается совсем немного.

— Не могу не спросить вас о женщинах. Вам приписывается один официальный брак и три гражданских, ныне вы являетесь законным супругом или нет?

— Скажем так: у меня все в этом плане хорошо. Знаете, есть люди, которые обожают выносить свою личную жизнь на публичное обозрение, я не сторонник такой позиции. Я оберегаю тех людей, которые относятся к моей личной жизни, от нездорового внимания обывателей.

— Тем не менее скажите, являетесь ли вы папой?

— Я всю жизнь папа. Понимаете, у меня ведь помимо своих детей есть еще и чужие. (Смеется.)

— Сколько им лет?

— Самому старшему 44 года. Я серьезно. Есть человек, который сейчас уже состоялся в профессии, и я считаю его своим ребенком, потому как его жизнь нормализовалась именно благодаря нашему с ним общению, как он говорит. И это для меня очень ценно. Многое ведь происходит совершенно случайно. Вот дочка моего коллеги по театру много лет назад, будучи маленькой, однажды зашла с папой в театр, услышала, как я играю на фортепьяно, и так впечатлилась, что она выбрала себе профессию, связанную с этим инструментом. О том, что именно я сыграл в ее жизни столь значительную роль, она мне призналась совсем недавно.

— Вы строгий отец или нет?

— Нет, я либерал, демократ.

— Женщине вас легко подчинить? У женщин-режиссеров вы снимаетесь охотно…

— Начнем с того, что я работаю не с женщинами-режиссерами, а с режиссерами. Я против половых разделений. Что же касается моего приручения… И да, и нет. Самое главное, меня не ломать. Я уже немолодой человек, разменял пятый десяток, и моя жизнь проходит в служении одному делу. Работа у меня всегда на первом месте, и я это открыто всем декларирую.

— Многие ваши романы, подозреваю, распадались именно по этой причине?

— Она была основной.

— Спутница, которая сейчас рядом с вами, воспринимает вас таким, каков вы есть?

— Да, надолго ли это. (Смеется.)

— Вы можете описать женский типаж, мимо которого пройти не сможете?

— Надо, чтобы она была женщиной, а не номинально ею являлась. Рост, вес, цвет волос, размер груди значения не имеет.

— Какие женские требования по отношению к себе вы считаете непомерными?

— Когда от тебя требуют быть победителем и одновременно хотят, чтобы ты был рядом все двадцать четыре часа. Вообще, конечно, сосуществование двух людей вместе, даже любящих друг друга, это всегда некий компромисс. Но я хороший партнер, могу вписаться в любое пространство и не тянуть одеяло на себя.

— Вы производите впечатление закрытого индивидуалиста…

— Мне не скучно с самим собой, откровенно говоря. Я всегда найду себе занятие по душе.

— Знаю, что не так давно вы обзавелись московской квартирой. Когда-то у вас был вид из окна на Иртыш и вы могли наблюдать закаты, теперь перед вами простирается столица?

— Нет, все заслоняют деревья во дворе. Эта квартира в центре не совсем та, о которой я мечтал, но это моя берлога, мой личный угол. Удобный, функциональный, с минимумом комфорта: есть шкаф, матрас на полу, полки с книгами, кухня, ванная, коридор. Я равнодушен к быту, но умею нормально сам себя обслуживать. Терпеть не могу грязные вещи, теперь их стирает машина, а раньше я сам каждый день что-то стирал руками. Дома у меня не стерильный порядок — небольшой бардак, но я в нем прекрасно разбираюсь. Знаю, что находится в каждой отдельной груде бумаг.

— Получается, все свои материальные планы вы реализовали?

— Нет, мне еще надо купить квартиру для мамы и перевезти ее ко мне поближе. А о домике на природе я не мечтаю, так как живу в напряженном графике городского жителя, и мне это привычнее.

Елена ГРИБКОВА
разговор на бульваре

 Отправлено: 10.09.07 14:50. Заголовок: Re:

http://www.mk.ru/blogs/idmk/2001/01/07/Sunday/29501

07.01.2001 00:00 Марина Хилькевич
Культура

СЕРГЕЙ ЧОНИШВИЛИ:

ПОБЕГ от любви



Звонок по телефону:

— Привет! Это Чоник. Ты хочешь сделать со мной интервью?

— Да, очень.

— А о чем мы будем говорить?

— О любви, о сексе. Ты не против?..

— Нет, я готов. Хотя... Тебе нравится смотреть на себя, когда ты писаешь?

— Нет.

— Вот и я не люблю рассказывать о личном. На то оно и личное, чтобы никого туда не пускать. Но все-таки давай рискнем.

Так начиналось наше интервью с необаятельным и мерзким, как Бивис и Бат-Хед, циничным и жестоким, как князь Шадурский, и раздражающим, как Ноздрев из “Мистификации”, актером “Ленкома” Сергеем Чонишвили. Кстати, именно он является главным действующим лицом всех перечисленных персонажей.



— Ну и как ты живешь? — Тебя что, интересует моя сексуальная жизнь? Она в порядке, даже не сомневайся. Я вообще считаю, что это определенная форма шизофрении, когда в печатных органах рассказывают о человеке, которого любят. Это значит, что его уже не любят...

— Но иногда ведь хочется поделиться своим счастьем с окружающими?

— Сидят за столом две подруги, и одна другую спрашивает: “Ты почему так хорошо выглядишь?” — “Я влюбилась”. — “А как его зовут?” И тут у человека наступает ступор: она не скажет, даже имя не произнесет. Если любишь, то не хочется об этом говорить, потому что кажется, что каждый раз, произнося это, пачкаешь и опошляешь его имя. Самое важное для любви — когда об этом знают двое, а не 22 миллиона человек. Я не верю в отношения, которые выносятся на экран и в печатные органы, если эти люди действительно друг друга любят. Это — один из моих принципов, хотя, может быть, он и ошибочный. В этом плане я вполне собой доволен.

— Классно. Только уж вид у тебя не очень-то счастливый...

— А какой может быть внешний вид, если работаешь 26 часов в сутки? И в этом состоит вся жизнь. Пока по-другому не получается.

— А разве не нужна семья, дети?

— Будет время — будет песня. Я не могу ее придумать и тем более — относиться к этому прагматично. Молодую пару спрашивают: “Будете ли вы заводить детей?” На это умные люди отвечают: “Заводятся только тараканы!..” Нужно понимать, что если ребенок рождается, то надо его кормить, обеспечивать, уделять внимание. Огромное количество людей “растут как цветы” и потом так же строят свои биографии...

— И ты на их фоне — звезда?

— Нет. Я — востребованный человек. А все разговоры по поводу звездности мне кажутся смешными. Многие люди, которые раньше не хотели со мной общаться, после всех лейблов, навешанных на меня в виде званий, стали относится ко мне совсем по-другому. Для кого-то я стал интересен после того, как меня наградили.

— А вообще приятно повышенное внимание к собственной персоне? Вот я на интервью пришла, ты сидишь, разглагольствуешь, а я записываю...

— В далеком 1995 году однажды друзья мне сказали: “Хватит! Ты профукал один вариант, другой...” Я же всегда говорил, что нет повода. Наконец он наступил. После “Петербургских тайн” пошел косяк журналистов со словами: “Мы давно уже хотели написать, только не было повода”. Я тогда понял, что становлюсь на ту ступень, когда огромное количество людей будет приходить и задавать одни и те же вопросы. А вообще я достаточно искренен.

— Почему же ты тогда до конца не “раздеваешься”?

— Если я расскажу, как у меня функционирует печень, руки с ногами и в какое время я съел завтрак и от него освободился, то часть народа по-другому начнет ко мне относиться. Я и так хожу по улице пешком, езжу в метро, общаюсь с социальными структурами, как любой нормальный человек.

— А как же одиночество?

— Мне его не хватает. Желание побыть одному — это нормально. Тем более что я сам себе интересен. Я себя иногда раздражаю, не люблю, критикую, но от этого мне становится еще интересней.

— Что тебя так не устраивает в себе?

— Очень многое. Я не умею отдыхать. Я неправильно общаюсь с людьми: если бы я мог, то каждые выходные переезжал бы по разным городам, где живут друзья. Вот сейчас был в Омске, видел своих одноклассников. Самое смешное, что люди, с которыми дружил в детстве, начинают вдруг говорить “вы”.

— И как ты им отвечал?

— О, это не выдержит твое печатное издание, хотя это было сказано по-доброму. Когда одной однокласснице я подписывал свою книжку, она воскликнула: “Надо же, еще помнит, как меня зовут!..” Наверное, по ее мнению, этот файл в памяти должен быть давно стерт, и каждому я обязан пристально заглядывать в глаза, чтобы вспомнить.

— Такое впечатление, что тебя что-то сильно раздражает, — это так?

— Больше всего, пожалуй, меня не устраивает долгота пути, по которому я иду. Я — волюнтарист, и потому потолок мне нужен здесь и сейчас. В 33 с половиной года я сыграл свою первую роль со словами. Это что — нормально?.. Все остальное — вводы. В послепутчевый период я был два года без работы, и тогда я писал (книга С.Чонишвили “Незначительные изменения”. — М.Х.), причем 24 часа в сутки.

— Это — потребность?

— Да нет — это болезнь. Я не могу этого не делать. Все мы в чем-то шизофреники...

— Тебя это не пугает?

— Меня вообще ничего не пугает — даже смерть. Возникает только сожаление, что чего-то не успел.

— А не хочется иногда все послать к чертям?

— Нет. Говорить, что я не работаю, — то же самое, что сказать, что моя Родина — Амстердам. Я получаю удовольствие от каждого дня. Раздражает только одно: что приходится тратить время на мытье полов, стирку одежды и приготовление пищи. Сон — это вообще отдельная песня: выспаться ведь можно и потом.

— Ты талантлив?

— Я не лишен определенных способностей. Если я пишу, то трудно это спутать с кем-то.

— А если эту писанину никто не захочет прочесть?..

— Ну, ведь уже читают. А если и нет, то все равно стану писать. Это делается не ради денег или каких-то пиаровских акций.

— О чем получилась книга?

— А ты можешь сформулировать то, о чем пишет И.Бродский или Р.Гари? Это просто попытка влезть в литературу. Мой стиль нельзя отнести ни к какому жанру — скорее это кино на бумаге, мое восприятие мира. Там есть сюжет, но говорить о нем глупо.

— Кино на экране со своим участием смотришь?

— Смотрю, но только с точки зрения того, что сделано правильно, а что — нет.

— А собой любуешься?

— Собой любуются люди, как правило, с нарциссическим складом характера. Я же себя не люблю.

— Умеешь охмурять женщин?

— Это достаточно тупое занятие — сразу встает вопрос: “А зачем?”. Я с женщинами общаюсь так же, как с мужчинами. Это такие же человеческие существа, которые населяют нашу планету... Не надо к женщине относиться, как к мебели: если она тебе не нужна, с ней просто не надо общаться.

— У тебя никогда не возникало желание, чтобы кто-то родил от тебя ребенка?

— Я только в апреле 2000 года вселился в собственную квартиру. Если я въехал 17 апреля, то, по-твоему, 18-го надо было уже зачать ребенка?..

— Что для тебя деньги?

— Знаешь фразу Милоша Формана: “Деньги — один из видов свободы”? Если бы я занимался исключительно заработками, то жил бы по-другому. Для меня деньги всегда стоят в конце. Это средство не думать о том, как ты будешь перемещаться, что есть и на что делать людям подарки. Во всяком случае, теперь не считаю какие-то копейки, как пять лет назад.

— Твои отношения с родителями?

— Конечно. Я с ними — друг и коллега. Раз в неделю мы созваниваемся. Моя прелесть общения с ними всегда состояла в том, что у нас не было понятия: родители и ребенок. С четырех лет я оставался один дома и получил некоторую самостоятельность.

— Они, конечно, гордятся сыном...

— Родители считают, что я просто выполняю некоторые функции, которые в свое время не сделали они. Что-то им нравится, что-то — нет. Я реагирую на это спокойно.

— Как ты относишься к критике?

— Если она обоснованная, то нормально. Хотя недавно один человек меня спросил: “Любите говорить о старых работах?” — “Люблю”. — “А нельзя было это сделать как-то получше?” — “Как лучше?” — “Ну, как-то хиленько все. Это ваш собственный неудачный изыск или режиссерский?..” В таком виде мы разговаривали минут пятнадцать. После чего он искренне поблагодарил за интересный диалог и ушел.

— Не хотелось его послать?

— Хотелось, конечно. Но если бы я его послал, он бы подумал: “Вот они все какие!..”. Я никогда не лезу с красной тряпкой на баррикады, если это не касается принципиальных для меня вещей.

— Что для тебя принципиально?

— Профессионализм. И это связано не только с искусством. Если ребенок называет тебя идиотом, то это не значит, что он виноват. Если же это говорит взрослый, то я слушаю и делаю выводы.

— Поклонницы достают?

— Им очень трудно меня поймать. У них всего три скорости, а у меня — восемь. Они не успевают запрыгнуть в тот автобус, на котором я уезжаю. Бывает, что она едет со мной до следующей остановки, а я пересаживаюсь на троллейбус...

— Тебе это льстит?

— Нет. Но бывает, что раздражает. Если человек пытается сесть мне на шею, то в жесткой форме объясняю о существовании расстояния, которое нельзя нарушать.

— Как приходится реагировать на тупые вопросы?

— Если человек с двух ходов спрашивает, где и когда родился, то включаю древнюю пластинку — минут на пятнадцать — о своем детстве. После этого человек довольный уходит писать очередную статью обо мне. В этом случае я становлюсь очень скучным и неинтересным человеком.

— Если женщина говорит тебе, что как мужчина ты ей совсем не нравишься, — обижаешься?

— Для того чтобы женщина сказала, что я ей не нравлюсь, она должна как минимум узнать меня как мужчину. А вообще, я не сторонник раздаривать себя окружающим в этом виде. И самое главное: я — не картина Леонардо да Винчи, чтобы нравиться всем.

 Отправлено: 07.10.07 09:05. Заголовок: Re:

Духи большого каньона

Сергей Чонишвили: “Могу влиять на газовую политику”

Рафинированный ведущий программы “Иностранное дело” на “Культуре” Сергей Чонишвили, артист “Ленкома” и главный “голос телевизора” — его можно поймать на любой кнопке в рекламных паузах, — в жизни не стесняется в выражениях. Еще он зовет девушек солнышками и утверждает, что не женится из-за сострадания к прекрасному полу, зная свой трудный характер. Чонишвили встретился с нашим корреспондентом в “приленкомовском” ресторанчике. Сергей вдохновенно мастерил самокрутки с вишневым табаком, со старательностью наводящей марафет кошки слюнявил папиросную бумагу, хитро щурился поверх коричневых очков и беседовал за жизнь.

Врио Абдулова

— Вам не лень все это вот заворачивать, склеивать, почему не трубка?

— Совсем не лень. У меня есть и трубки. Но трубка не курится на бегу, трубочку надо курить спокойно. Она курится редко, но дома.

— Дома вы тоже бываете редко?

— Да, мой рабочий день начинается иногда в полдевятого. А возвращаюсь за полночь. Пока побуду один, отдохну — на сон всего остается 4—5 часов в день. При этом я еще очень много читаю, и не только по работе. И даже иногда хожу на ночные сеансы в кино.

— Кроме театра чем сейчас еще занимаетесь?

— В основном разные озвучки, начались съемки нового фильма, где я играю главную роль. Я недавно вернулся из своего маленького отпуска. И не знал, что мне поставят шесть дополнительных спектаклей в месяц — на тот промежуток, пока Александр Гаврилович Абдулов не поправится и не вернется в наши ряды (Сергей заменяет сейчас в спектаклях больного мэтра. — Авт.).

Американская подруга

— У вас неплохой загар, куда ездили?

— Это уже остатки загара — он случайный, “шоферский”. У меня никогда отпуск не связан с лежанием на пляже. Я всегда езжу в Америку. Сейчас был в Юте и Аризоне, ездил по каньонам. Брал машину напрокат и намотал таким образом порядка 4 тысяч миль.

— Как в кино — в открытой машине?

— Вы что, ни в коем случае! Все эти открытые машины — это полный бредос на самом деле, придуманный кинематографом. Машина должна быть закрытой, потому что на улице плюс 40. Ехать можно только при кондиционере.

— Вы один путешествуете?

— Со своей подругой, которая живет в Америке.

— Можно об этом поподробнее.

— Это моя подруга, а не женщина, с которой я нахожусь в сексуальных отношениях! Потому что вопреки современным понятиям существуют друзья, которые могут дружить, в разных полах.

— Чем на этот раз удивила Америка?

— В этом году я спускался в Большой каньон. Американцы до сих пор не знают, каким образом он появился.

Одни говорят, что это бывшее море, другие — что это разлом. Я целый день потратил на его “покорение”, прошел в общей сложности где-то 18 миль и после этого не ел до следующего вечера — просто не хотелось.

Было ощущение энергетической наполненности, словно ты напитался какими-то другими вещами.

“Донашиваю одежду за героями”

— По Европе тоже путешествуете?

— Я стараюсь зацепить время, когда мы ездим со съемками “Иностранного дела”. В Венеции тормознулись, например, на четыре часа. Просто стараюсь успеть еще какие-то впечатления получить.

— Кстати, про “дело” — почему для вашей передачи выбран такой официальный тон?

— Если вы помните, сначала образ ведущего напоминал такую архивную крысу: в шляпке, с зонтиком, в очочках, странноватый тип. А сейчас от архивной крысы остались только очки: сама тематика — мидовская — немножко серьезности диктует.

— По магазинам за границей, значит, не бегаете?

— Мне пяти минут хватает понять, нужно мне находиться в магазине или нет, иногда просто иду мимо витрины, вижу и покупаю. Но я часто выкупаю одежду своих героев после съемок фильма, если вижу, что вещь мне идет.

Вот этот зеленый пиджак на мне — после фильма “Чизкейк”. А майка куплена в Америке.

Еще мои друзья, киевские дизайнеры, шьют мне очень хорошие вещи. У меня, например, есть коллекционная вязаная курточка, которая существует всего в 4 экземплярах, один из которых на австрийском после в Украине.

Софиты жгут глаза

— Правда ли, что для перемещений по городу вы вроде как не гнушаетесь общественным транспортом?

— Вообще я езжу на машине, но для того чтобы успеть везде, пересаживаюсь на общественный транспорт. Я к вам приехал на метро и сейчас от вас поеду на метро. На машине поеду только на последнюю запись, чтобы потом вернуться на ней домой.

— А темные очки для маскировки?

— Нет, просто берегу глаза, потому что постоянно приходится работать под камерами и софитами.

— Какое у вас авто?

— “Нисан Альмера”, это уже вторая такая машина у меня. У нее 1,8 движок, она небольшая, не жрет зашкаленно бензин. А я просто вовремя меняю жидкость и слежу за тем, чтобы она меня возила.

Развод подкосил

— За вами закрепилась слава убежденного холостяка, не собираетесь в ближайшее время с ней распроститься?

— Думаю, что уже точно нет. Попытки начать семейную жизнь были, но эти эксперименты провалились, потому что со мной очень трудно находиться под одной крышей.

— Это вы про свой давний-давний развод?

— Нет, это уже позже я снова пытался как-то поменять свою жизнь и понял, что такой образ жизни не для меня. Не каждая женщина это понимает.

— Значит, по-прежнему спите на полу?

— Я привык спать на полу, не потому что не могу купить себе диван, а из-за проблем со спиной. К тому же, когда утром открываю глаза, у меня ощущение, что потолки моей хрущевки очень высокие. Кстати, совсем недавно я купил себе великолепный матрас на гречишной шелухе. Он жесткий, и мне очень удобно на нем.

— Там же очень холодно, у вас, наверное, пол с утеплителем?

— Нет. Нужно просто найти место, которое не продувается, и сначала заделать все щели, чтобы не было сквозняка.

Веселящий газ

— Вас не беспокоит, что вашу хрущевку могут планово снести к 2010 году?

— Мне это не грозит — я живу в девятиэтажке. Это архитекторский проект уже 67—69-х гг. Я в быту минималист и мне достаточно моей “двушки”. Знаете, я так долго раскачивался с покупкой квартиры, потому что денег на нее просто не было. Я и москвичом-то стал только в 1999 году, хотя живу в этом городе с 82-го.

— Часто руку к быту прикладываете?

— У меня был сделан ремонт в квартире, когда я в нее вселялся. С тех пор я ничего глобального не сделал, кроме одной утомительной вещи: какой-то умный дядя заявил, что, оказывается, стояки теперь выносятся на улицу! И по плану дома как раз через мою квартиру должна проходить основная труба стояка.

Теперь через мою квартиру идет транш газа. Я даже в шутку попросил оставить мне вентиль — раз уж живу на газовой трубе, то в принципе могу влиять на некоторые политические неурядицы в своем родном доме.

Перекрывать или брать деньги за транш.

Екатерина Пятунина
МК ТЕЛЕКАДР

 Отправлено: 12.12.07 11:04. Заголовок: Дорога в рай идет че..

Дорога в рай идет через ад
Сергей Чонишвили, актер:С утра собирал бутылки

Детство и юность провел в Омске, а школу жизни прошел в Москве:

– В 82-м, когда я приехал в Москву, меня переполняли радужные надежды. С годами мой романтизм порядком иссяк. Москва – город жесткий, и профессия моя жесткая, поэтому невольно становишься циником. И все-таки верю, что хороших людей больше. А когда сталкиваешься с окружающей действительностью в большом количестве, особенно с работниками социальных сфер, то надо просто отключать мозги, чтобы не озвереть. Самый трудный период в моей жизни совпал с кризисом в стране. В начале 90-х зрителей в зале было меньше, чем актеров на сцене. Казалось, что театр больше никому не нужен, и ты вместе с нем тоже. На какое-то время увлекся политикой. Писал статьи в демократической прессе, но быстро понял, что это не мое призвание. И потом предательство профессии для меня недопустимо. Я не ушел из «Ленкома», даже когда вопрос встал о банальном выживании, и надо было идти либо подметать, либо грузить, потому что зарплаты хватало на полторы недели при самой жесткой экономии. Ходил с утра собирал бутылки, потом сдавал. Я на свои собственные деньги пошел в ресторан только в 95-м году. Был период, когда занимал, потом расплатился со всеми, и с тех пор у меня принцип – не брать в долг. Я всю жизнь провел в походных условиях, скитаясь по квартирам и общежитиям, поэтому для полного комфорта мне необходимы стол, кровать, холодильник и стиральная машина. Такой спартанский образ жизни сделал меня абсолютно не привередливым в быту. Могу питаться одними бутербродами. Готовить умею, но только для других. Для себя лень. К одежде равнодушен. Меня часто спрашивают: «Вы так давно живете и работаете в Москве, а постоянную прописку получили только в 99-м году. Почему?» Но мне никогда не хотелось решать жилищную проблему за счет брака, пусть даже и фиктивного. Мне это в принципе неинтересно. Теперь у меня есть своя квартира, прекрасная кухня – самое обжитое место, я там пишу. Сплю я по-прежнему на полу, на простом войлочном матрасе. Подушка, одеяло, простыни – это все есть. Мне нравится спать на полу. Когда-то у меня не было кровати, только раскладушка, но на ней плохо спать, и я году в 96-м перебрался на пол. Вообще по большому счету быт меня интересует меньше всего. Мне нужно просто закрытое помещение, и чтобы меня там ничто не раздражало.

http://moscor.ru/literatura/doroga_v_rajj_idet_cherez_ad/

 Отправлено: 21.01.08 15:33. Заголовок: — И в Киеве бываете…..

цитата:

— И в Киеве бываете… — Киев, на самом деле, для меня очень важный город. Впервые я попал сюда с Омским театром в 1972 году.Я вообще тогда страну познавал во время летних гастролей.. Потом был долгий период, когда я не приезжал, а появился в один из не очень приятных годов — было дико холодно, был неубран снег: я приезжал сюда на пробы — не сложилась у меня эта картина. Потом снова был на гастролях, и только потом сложилось так, что я приехал сюда на съемки — это был тот период, когда я немножко" поругался "с Санкт-Петербургом. Для меня Питер всегда был городом-отдушиной — можно было еще в студенческое время сесть на поезд — утром приехать, вечером уехать. И, поскольку у меня очень много завязано с Санкт-Петербургом, что-то последнее время мы вдруг стали с ним разбегаться: мне там стало не очень уютно, мне стало там не очень хорошо, я не стал получать тех эмоций, которые были — я очень расстроился. А когда я приехал в Киев — я получил ту эмоцию, которую я давно не получал, и я понял, что он и есть моей заменой Санкт-Петербурга. Петербург очень "обиделся," и тут же меня к себе вернул — он мне устроил одну работу, которая была именно в правильное время. Это был сентябрь-октябрь, он для меня чуть-чуть приоткрыл некоторые грани, который до этого всегда мне пытался не показывать. Но тем самым я безумно благодарен Киеву, за то, что он вернул мне Санкт-Петербург, но остался для меня вторым городом, в котором я очень комфортно и замечательно себя чувствую.

http://www.segodnya.ua/interview/157939.html

 Отправлено: 16.02.08 16:32. Заголовок: Сергей Чонишвили: Аб..

Сергей Чонишвили: Абдулов сам выбрал меня на свою роль

Актера Ленкома Сергея Чонишвили могут не сразу вспомнить в лицо, но телезрителям его бархатный, слегка прокуренный голос знаком очень хорошо. Реклама пива и дорогих автомобилей, заставки всех программ канала СТС, озвучивание документальных фильмов… Но в последнее время внимание журналистов к персоне заслуженного артиста было вызвано грустным обстоятельством: так уж случилось, что Сергею довелось играть последнюю роль Александра Абдулова.

Театр: чтобы стать признанным, надо умереть


– Сергей, почему именно вы играете роль Кочкарева в гоголевской «Женитьбе»? Ту роль, которая была последней работой Александра Абдулова в Ленкоме?
– Чтобы закрыть эту тему раз и навсегда, рассказываю. Мне по большому счету плевать, что пишет желтая пресса. Но эта ситуация вывела меня из себя, я даже собирался подать в суд на одну газетенку, такого они понаписали. Ну например, что на премьерном спектакле «Женитьбы» артист Чонишвили отыграл первый акт, а потом отказался выходить на сцену, как барышня-институтка. И что Александр Лазарев-младший целых двадцать минут уговаривал меня вый¬ти на сцену. Бред собачий!
А как получилось, что я играю роль за Александра Гавриловича? Дело было так. У меня вообще-то жизнь на ближайшие полтора месяца была четко выстроена. Узнал я о ситуации с Абдуловым, будучи в городе Бостоне. Решение, кто будет играть вместо него, принималось совместно Марком Анатольевичем Захаровым и Александром Гавриловичем Абдуловым. Окончательное решение было за Абдуловым. Именно это меня сподвигло на то, чтобы сказать «да». А мог сказать «нет». Я сказал «да», хотя это был достаточно сложный эксперимент.
В театре это оценили и все время меня спрашивали, не нужно ли чего, чем помочь. То есть относились ко мне, как к не очень здоровому человеку, понимая, что ситуация была непростая.
Вообще Александр Гаврилович должен был играть этот спектакль сам. Был расчет, что если он будет себя хорошо чувствовать, то это произойдет уже в Питере, куда мы поедем на гастроли в феврале. Там будет четыре спектакля, и по идее один должен был сыграть он. Все зависело от того, как бы он себя чувствовал. Если говорить о его уходе, я думаю, просто организм Александра Гавриловича устал. Когда в день награждения орденом (13 декабря 2007 года. – Ред.) он от Путина приехал в театр, шутил, причем не надрывно, нормально, но это уже был другой человек. Не просто нездоровый и уставший – у него в глазу уже была другая ситуация.

– Как сказал Ярмольник, Абдулов хотел, чтобы никто о трагическом исходе не думал. Сам-то Александр Гаврилович наверняка знал, что будет, но вот окружающим в это поверить не давал.
– И это правильно. Это нормальная позиция жизнелюбивого человека. Он, конечно, оберегал всех окружающих. А что и кто говорит по поводу моей роли в «Женитьбе», мне, честно говоря, по барабану. К слову, о Ярмольнике. Он многим помогал и помогает. И Абдулову, и Филатову. И при этом не кричит об этом на каждом перекрестке, а просто делает. Хотя на подобных поступках можно устроить себе фантастический пиар.
– Говорят, чтобы стать в Ленкоме звездой, надо пройти очень долгий путь – от седьмого гриба в восьмом ряду до главной роли.
– Это не только в Ленкоме. Во всех российских репертуарных театрах схожая ситуация. Театр – это организм. И есть разные артисты, одни играют первые роли, другие – вторые, а есть люди, которые помогают первым и вторым. Поддерживают их вниманием и энергетикой.
– Все зависит от степени таланта?
– От степени удачи, от счастливо вытащенного «лотерейного билета». А талант – это несколько размытое понятие. Еще Ролан Быков говорил, что средний уровень артиста сегодня достаточно высок. Очень многие могут сделать так, так и так. Но если артист заявляет о своем таланте, то давайте сначала посмотрим, какое количество людей ему поверят.
– А можно ли продемонстрировать степень таланта, снимаясь в сериалах?
– Можно. О большом артисте сейчас сложно говорить с точки зрения сериальной продукции. Кстати, что сериалы станут невероятно популярны, я говорил, снимаясь в «Петербургских тайнах» еще в 1990 году. Говорил, что надо развивать свое производство сериалов, а мне отвечали: «Мальчик, заткнись».
– С талантом понятно. А из чего, по-вашему, складывается успех?
– Первое и главное – надо помереть. После этого у зрителя ты будешь властителем дум, и даже те люди, которые к тебе плохо относились, мешали тебе жить, создавали всяческие проблемы, будут говорить: «Я всегда знал, что это был замечательный артист». Второе – это признание за пределами страны. Третий момент – правильный пиар. Можно на сегодняшний день быть вообще никем, но если ты являешься персоной с обложки, если все внимательно следят, как ты одеваешься, с кем встречаешься, где и что ты сказал, что купил и так далее, то стать известным можно на счет «раз». А еще очень важно показаться в кулинарной передаче и рассказать, что ты ешь. А дальше, что бы ты ни говорил, что бы ни делал, всё будет гениально. Ну, а четвертый момент – удачное стечение обстоятельств. Бывает человек изначально талантлив, но мы не привыкли филигранно взращивать таланты и вкладывать в них средства, чтобы они сработали потом. Русский бизнес основан на «прямо сейчас и много».

Телевидение: официальный голос СТС

– Почему же вы, так плотно работая с телевидением, не стали суперизвестным? Так, чтобы на каждом столбе портрет висел.
– А зачем?
– Вы же актер, а тщеславие, я полагаю, часть вашей профессии.
– Я не актер, а человек, занимающийся актерской профессией.
– В дипломе-то, наверное, написано, что актер?
– Когда меня попрекают актерством, я отвечаю, что я вообще-то писатель, все-таки несколько книг написал. А когда говорят, что и писатель-то хреновый, отвечаю, что я диктор. Если кому-то не нравлюсь как диктор, говорю, что я не диктор, а актер. Словом, мне очень удобно, у меня круговая порука.
– Канал СТС звал вас сниматься в сериалах?
– Были предложения.
– Пожалели, что не согласились?
– Нет. А вот куда бы хотел попасть, но не попал…
– Это куда?
– Нельзя ругаться.
– «Идиот», что ли?
– Это между нами.
– Ну наверняка можно было подсуетиться – и получилось бы?
– Никогда ничего не просите, сами придут и дадут.
– Вас называют голосом СТС.
– Я и есть «официальный голос СТС». Работаю там с 1998 года.
– Не обидно? Ведь быть актером в кадре и быть голосом за кадром – разные вещи.
– В данном случае это личная проблема каждого. А еще я озвучиваю мультфильмы, документальные фильмы на каналах «Россия», Рен ТВ, «Первом» и других. Кроме всего этого, есть и реклама.
– Работая над документальными фильмами, насколько глубоко погружаетесь в материал?
– Иной раз очень хочется почитать по теме что-то еще. А могу просто прийти и отчитать текст, если это тупая гламурная история. А могу и отказаться читать.
– И неважно, что это хороший канал?
– Даже неважно, что это хорошие деньги.
– Вы как-то сказали, что очень бедно жили «на заре туманной юности».
– Я очень хорошо прожил какую-то часть своей жизни. В 1982 году, будучи 16-летним подростком, поступил в институт, переехал из Омска в Москву. Стал жить один. Я не был уверен, что поступлю с первого захода. Более того, я еще не окончил учебу, как меня сразу взяли в Ленком. А через год я ушел в армию. Вернувшись, сделал немножко неправильную ставку. Образно говоря, я думал, что мы играем в шахматы, а выяснилось, что все играют в шашки.
Справившись и с этой ситуацией, я начал заниматься своей биографией. Но тут ударила «великая августовская революция». В начале 90-х молодой человек 27 лет от роду, проживающий по временной прописке в общежитии на 9 метрах, играющий 28 спектаклей в месяц в массовке, не снимающийся в кино, должен был думать о том, как выжить, а не о карьере. Мне заработной платы при жесткой экономии хватало на полторы недели. И не имея никаких перспектив, я решил что-то изменить. Решение было одно – уйти в другую профессию.
– И только вы об этом подумали, подвернулась Америка?
– У меня была возможность поступить в тамошний университет, за два года доучиться до бакалавра и магистра. Потом потратить еще год, чтобы вступить в актерский профсоюз, и только потом начать работать. Но как только я об этом подумал, то решил сделать последний эксперимент. Случился независимый театральный проект «Игра в жмурики», который оставил меня в актерской профессии. Это было на заре антрепризы. Точно помню: 1993 год, 10 января, Андрей Житинкин, Андрей Соколов, Олег Фомин, Дима Марьянов. Всем нам что-то надо было делать.


Женщины

– Как человек с грузинской фамилией оказался в Омске?
– Да уж, поскитались... В роду у нас поляки, русские, грузины, чехи, немцы, французы, шведы. Из них один родственник окончил Пажеский корпус в Питере, другой фабрикант. Еще был шансонье, а был и тринадцатый ребенок в семье, он до старости писал с ошибками, потому что имел 4 класса образования. Еще был у нас по отцовской линии один меньшевик.
– Чью кровь вы ощущаете больше?
– Я космополит.
– Что бы вас заставило сбрить усы, сменить имидж?
– Работа. Если это интересно, можно и сбрить. Это ж не часть имиджа. У меня было много экспериментов со своим лицом. Я его знаю достаточно хорошо. Зимой, чтобы не особо мучить себя, я не бреюсь.
– А налысо побриться?
– Легко, если это стоит свеч. Я не против даже постельной сцены в картине. Если она по делу, то я соглашусь, а если нет – то, пожалуй, увольте.
– Что для вас самое главное в жизни?
– Ощущение себя в пространстве.
– А некоторые говорят – любовь.
– Любовь – она определяющая. Тогда будем говорить: любовь и красота. А с точки зрения профессии любовь и красота – достаточно абстрактные понятия.
– Бывают же очень красивые девушки.
– Ну, а красивая девушка – это не профессия. Если только она не работает «девочкой».
– Евгений Миронов о своей личной жизни рассудил так: жениться надо было в 20 лет, позже начинаешь ковыряться.
– Кто-то может жениться в 20, а кто-то в 60 лет. У каждого свои обстоятельства.
– А вам никогда не хотелось просто завязать с холостяцкой жизнью и жениться?
– Узнаю чисто российский подход. Ну, тогда я не россиянин.
– Может, вы просто заковырялись?
– Я себя чувствую вполне комфортно. Или надо иметь семью, потому что так написано в какой-то красной книжке золотыми буквами?
– Это же важно – чтобы было кому в старости стакан компота поднести!
– Есть другая легенда: человека долго долбали на аналогичную тему, типа будешь помирать – и некому будет стакан воды подать. Он женился, а когда умирал, лежал и думал: блин, а пить-то совсем не хочется! С точки зрения техники я сам себя пока отлично обслуживаю. Все остальное – это сочетание или несочетание энергетики. Да и не хочу обременять собой никого.
– Какой набор качеств устроил бы вас в спутнице жизни?
– Если б нос Ивана Кузьмича да приставить к губам Ивана Палыча. Не готов сказать. Человек же не живет с картинкой.
– Есть мнение, что русские женщины избаловали мужчин и от этого даже у самых тщедушных появляется чувство собственной неотразимости.
– Мужчин вообще мало. И не только в России – в мире. А насчет неотразимости... С мозгом далеко не у всех все в порядке. Дело в том, что количество ра-зума на земле величина постоянная. А население-то растет. Поэтому разума все меньше.
– Может, вы эгоист?
– Конечно, как всякий ра-зумный человек. Хотя есть большая проблема. Как одна моя знакомая сказала: если найдется один голодный в Бангладеш, то я буду об этом думать и строить из этого вселенскую проблему. Мне тоже жалко голодающих в Бангладеш, но больше я переживаю за то, как человек относится к природе, мне жалко бессловесных бездомных собак, а также уссурийского тигра, мне хочется убить шофера, опрокинувшего химикаты в озеро Иссык-Куль, хочется расстрелять чиновников, которые разрешали строить ЦБК на озере Байкал… Человек – мерзкое животное, не создающее вокруг себя ничего. Он может только использовать.
– Значит, к животным вы более терпимы, чем к женщинам?
– Я не завожу собак, потому что с ними надо гулять, а мне некогда. А завести хотелось бы, я люблю лабрадоров, джек-рассел-терьеров. Если получится заканчивать свою жизнь где-нибудь на ранчо в Аризоне, то, наверное, штук пять собак заведу.
– Почему в Аризоне?
– Там климат очень хороший, такого больше нет нигде. Там находится Гранд-Каньон. Там живут мои друзья. А вообще мне нравится просто садиться в машину и ехать по той самой знаменитой 66-й дороге.


Автор: Игумнова Зоя


http://www.sobesednik.ru/archive/sb/05_2008/abdylov_choose_me_role/

 Отправлено: 18.02.08 22:11. Заголовок: Мужчин вообще мало...

цитата:

Мужчин вообще мало. И не только в России – в мире. А насчет неотразимости... С мозгом далеко не у всех все в порядке. Дело в том, что количество разума на земле величина постоянная. А население-то растет. Поэтому разума все меньше.

На 1000% согласна. Только это ко всем относится, не только к мужчинам.

 Отправлено: 18.02.08 23:40. Заголовок: Мне очень нравится э..

Мне очень нравится это интервью. Чувствуется, что Сергей был в хорошем настроении...

 Отправлено: 19.02.08 13:35. Заголовок: – Что для вас самое ..

цитата:

– Что для вас самое главное в жизни? – Ощущение себя в пространстве.

Лучше не скажешь. Спасибо, Вам Татьяна, что есть этот сайт и возможность иногда, пусть заочно общаться с человеком, чьи взгляды на жизнь помагают не забывать о собственном мироощущении. И ещё напоминает о том что выбирая дорогу, стоит подумать о том каким я по ней пойду? Наверное, странно звучит всё это... Так как живёт Сергей я не смогла когда-то - выбрала "тихое семейное счастье". А душа тяготеет совсем к другому.. "Вернуться было невозможно.."
Надо искать другую, только Мою дорогу. Спасибо, что вы есть!

 Отправлено: 19.02.08 18:35. Заголовок: Нафаня пишет: Спаси..

Нафаня пишет:

цитата:

Спасибо, Вам Татьяна

Да не за что. Только не кажется ли вам, что слишком часто вы все меня благодарите? Так и зазнаться можно... Я не делаю ничего, что мне в тягость. Все делаю с удовольствием и из уважения к Сергею. Его благодарить нужно, что своим творчеством и существованием доставляет радость поклонникам.
Нафаня пишет:

цитата:

А душа тяготеет совсем к другому.. "Вернуться было невозможно.."

Не надо отчаиваться, найти что-то для души никогда не поздно.

Скрытый текст

Почему-то тоже сегодня перечитывала некоторые интервью...

 Отправлено: 02.03.08 15:00. Заголовок: Что мне нравится в а..

Что мне нравится в актере Чонишвили (читая его интервью) это его предельная откровенность, и не гламурная сглаженность углов.
Поражает иногда, но очень нравится.